Жажда смысла. Человек в экстремальных ситуациях. Пределы психотерапии
Шрифт:
Мы все же считаем, что абстиненция как динамическое взаимодействие эмпатически принимающей близости и отграничивающей, конфронтирующей дистанцированности является частью терапевтического искусства при условии, что она применяется сознательно и ответственно, с внутренне усвоенной профессиональной этикой. Речь идет о том, чтобы уметь найти, с одной стороны, максимальную степень доверия и близости и, с другой стороны, необходимую безопасную дистанцию, без сексуальных и нарциссических злоупотреблений со стороны терапевта (Wirtz, 1994).
Сбалансированная установка терапевта подает пример клиентам, стимулирует их активность в поиске баланса между автономией и приспособленностью, между принятием своего несовершенства и принятием на себя ответственности (Whitmont, 1993a; Lesmeister, 1992). Такое живое общение конфронтирует клиентов с их застывшей невротической установкой на сверхценное отгораживание от других или на размывание границ. Оно заставляет
Терапевтический подход к проблеме границ, ответственное применение правила абстиненции в контексте создания и обнаружения смысла имеют отношение к духовной практике. И здесь мы находим такие варианты, как отграничение себя от мира в аскезе и в строгом ритуале, с одной стороны, так и «безграничную» открытость при тренировке «чистого» бесцельного внимания, с другой стороны. Здесь мы также сталкиваемся с дилеммой близости и дистанции, с «дзен-парадоксом» или с принципом «sin arrimo y con arrimo» [16] испанского мистика Иоанна Креста, и все это заставляет нас встретиться лицом к лицу с непосредственным восприятием реальности. Цель как духовной, так и психотерапевтической практики в основе своей одна и та же – разрешить человеческие дилеммы между волей и бесцельностью, самоутверждением и самоотдачей, деятельностью (actio) и созерцанием (contemplatio), между обнаружением и созданием смысла. Конечная цель обеих дисциплин – принятие себя таким, какой я есть, и в этом заключается терапевтический парадокс «изменения без изменений», который является также и целью духовной практики. В этом и состоит решение «Павлова парадокса» – призыва апостола Павла: «Стань тем, кто ты есть». Таким образом, духовность как в терапевтическом, так и в религиозном смысле понимается одинаково – как принятие человеком себя таким, каков он есть, как толерантность, как «радостное „да“ инаковости других людей» (Лей), которое мы называем любовью к людям и которое является сутью всех религиозных учений и духовных традиций в мире.
16
Стать ближе, не приближаясь (исп.).
Часть II
Человек в критической ситуации
1. Кризис смысла нашего времени
Бессмысленность, от которой страдает человек
Извечный вопрос о смысле жизни, наряду с сомнениями, есть ли вообще смысл жизни, установленный свыше, особенно занимает людей, живущих в постиндустриальную эпоху. Кризис смысла стал важнейшей проблемой современности. Сегодня многие сомневаются в том, что в этом мире вообще можно найти смысл. Человека греко-римской античности вдохновляла надежда на ценность личной свободы и вера в свои способности и возможности, человек Средневековья уверенно чувствовал себя в лоне церкви, в мире ее незыблемых догм и ритуалов, а сегодня коллективная неуверенность приобрела такие масштабы, что Фромм назвал ее «болезнью столетия», а Франкл ввел такое понятие, как «экзистенциальный вакуум». Если мы теряем ценности, наполняющие смыслом нашу жизнь и наше умирание, то мы все больше ощущаем пустоту и бессмысленность. С тех пор, как Ницше заявил, что «Бог умер» и было потеряно чувство сопряженности с божественным мирозданием, отношение человека к миру расстроено. Современный человек выпал из системы связей между бытием и миром, придающей смысл его существованию; он запутался в сложных проблемах своего существования, стал одиноким и неприкаянным.
Этот кризис смысла может быть понят и как кризис символического.
Когда теряется
Мы сорвали со всех вещей покровы таинства, мифологическое сознание заменили на так называемое «просвещенное сознание», но мир стал для нас еще более непонятным и угрожающим, чем раньше. Теперь для нас ничто не свято. Утрата религиозных символов привела к бессмысленности. Каждый день мы переживаем разобщенность вместо взаимосвязанности, мы дезориентированы и диссоциированы. Мы не только потеряли инстинктивную связь с природой, но и живем не в ладах с самими собой. Юнг считал, что потеря символической сопричастности космосу приводит к расщепленному бытию и к современному кризису смысла.
«Человек изолирован от Космоса… дух реки не прячется в потоке, дерево не означает человеческую жизнь, змея не является воплощением мудрости, и в горах не живут великие демоны. Камни, источники, растения и животные больше не разговаривают с нами и между собой» (Jung, 1981, par. 585).
Экзистенциалисты считали признаком кризиса смысла ощущение себя чужим, бездомным в этом бессмысленном мире. Если люди не устанавливают осмысленные взаимосвязи друг с другом, они не могут познать смысла того, что их окружает. Разобщенность и фрагментированность общества приводят к утрате смысла, ценностей, ориентиров, и это явление приняло уже массовый характер. Даже дети все чаще начинают ощущать безысходность. Самоубийство среди молодежи является второй по частоте причиной смерти после несчастных случаев. Статистические данные свидетельствуют о том, что, например, в Швейцарии ежедневно четыре человека кончают жизнь самоубийством.
Современные факторы коллективного кризиса смысла, по выражению журналистов «Шпигеля», – это «жернова» узкоспециализированной работы и «ледяное безразличие капитализма». Они считают, что в нашем обществе процветает эгоизм и «расталкивание окружающих локтями», наблюдается потеря ориентиров и люди прячутся в спиритуализме. «Жажда смысла» была главной темой номера этого новостного журнала (Spiegel, 26.12.1994). Современного человека, не имеющего представления о смысле жизни, называют в нем «странным животным». В еженедельнике «Цайт» существующий кризис смысла и субкультура людей, стремящихся найти смысл, вкупе с «психологической и религиозной индустрией оболванивания» стали мишенями для насмешек.
Очевидно, что сегодня человечество дошло до предела. Фундаментальные потрясения и всеобщая неуверенность вылились в эзотерический бум, выходящий за все разумные рамки и означающий тщетные попытки найти подходящие модели реальности, которые послужили бы ориентирами и помогли бы людям найти смысл и свое место в этом мире. Этот предел является абсолютным, так как опасность уничтожения жизни человечества стала реальной. Человечество развивалось в течение тысячелетий, и с эпохи Просвещения направление его развития еще не подвергалось сомнению. Но сегодня, впервые в истории, движение по этому пути может привести к ядерному Холокосту и самоуничтожению человека как биологического вида. Атомная и экологическая угрозы сегодня реальны как никогда, ситуация уже вышла из-под контроля человека, но именно поэтому люди склонны игнорировать опасность. Мы отрицаем смерть и боимся ее; не признаем ни целостное понимание «смерти – для жизни новой» [17] , ни экзистенциальную непрерывность смерти и жизни. Иллюзия могущества человека и безграничности научно-технического прогресса, с одной стороны, и беззащитность перед ядерной и экологической угрозами, с другой стороны, вступают в такое противоречие, которое приводит к расщеплению психики и требует немедленного изменения и нормализации.
17
(пер. Б. Пастернака; цит. по: Гёте И. В. Собр. соч. В 10 т. М.: Худ. лит., 1975–1980. Т. 2. С. 50). – Прим. пер.