Жажда
Шрифт:
— Я хотела тебя защитить!
— Я не нуждаюсь в твоей защите! — остро полоснул словами он.
— Вот и отлично! Я запомню.
Цветок обиды разросся в груди до гигантских размеров. Испытываемое возбуждение мгновенно схлынуло, угли желания превратились в пепел. Чтобы позорно не расплакаться, я сильно прикусила губу. Если бы могла высвободиться от удушающей хватки Потрошителя, непременно так и поступила. Сейчас его касания вызывали лишь боль, обиду и отвращение.
Данил замолчал, сердито засопев, но продолжать спор не стал. Хотя мне и хотелось одарить его еще несколькими сотнями обидных до одури словечек,
Погруженная в противные эмоции, даже не сразу заметила, как приблизились к аккуратному домику и зашли внутрь.
— Здравствуй, милая, — Майатма обласкала меня радужной улыбкой прямо с порога.
— Здравствуй.
— А меня поприветствовать не пристало?!
— Я ждала тебя раньше, девочка. Затянули вы с лечением, но ничего Майатма сейчас все исправит, — засуетилась она, не обращая на будущего Туан-Риппа никакого внимания.
Потом резко остановилась и смерила Данила мрачным, как грозовая туча, взглядом. Вацик тут же ретировался, неразборчиво пробормотав что-то о том, что его заждались пациенты.
— Да и травы надо было перебрать, давно пора, — добавил себе под нос, — а все руки не доходят…
— Отпусти девочку и тоже можешь идти, Потрошитель, — небрежно махнула в сторону выхода из хижины Майатма.
— Ты меня выгоняешь, женщина?
— Называй, как хочешь.
— Это моя жена и я буду рядом с ней во время всего, что ты собралась делать! — упрямо вздернул подбородок Данил.
Его поза выражала железную решительность стоять на своем, но жрица тоже не собиралась отступать.
— Поздно, мальчик, ты об этом вспомнил, — безжалостным тоном припечатала его она. — А теперь выйди вон из моего дома, пока не ощутил гнев той, кто действительно может ответить на твою безрассудную ярость!
Сначала было Данил попытался что-то сказать, но заметив бескомпромиссное выражение лица Майатмы, сник, а потом я вновь увидела в его глазах странный блеск, который появлялся за последние сутки очень часто. В нем читалось множество эмоциональных полутонов: от стыда до раздражения и откровенной грусти.
Данил медленно, придерживая за спину, опустил меня на пол и отступил.
— Я даже разрешаю тебе повозмущаться, но за пределами моего дома, — нетерпеливо добавила женщина.
Потрошитель нахмурился, сжал кулаки в бессильной ярости и, громко топая, выбежал из комнаты. Сразу же с улицы послышался его дикий рев.
— Так и не научился справляться со своими эмоциями, — цокнула языком жрица. — Глупый мальчишка.
Она подошла к столу больше напоминающему каменный пенек с непонятными знаками, нарисованными по его периметру, и стала растирать что-то пестом в глиняной ступе.
— Но, думаю, ты скоро его перевоспитаешь, девочка. Найдешь рычаги влияния.
— Не знаю все еще нужно мне это или уже нет, — искренне призналась я.
Рядом с Майатмой легко думалось, было комфортно и безопасно. А откровения так и срывались с языка.
— Из-за того, что он применил к тебе силу?
— Нет.
Жрица заинтересовано прищурилась и я поспешила высказать наболевшее:
— Я, конечно, часто в последнее время испытывала его терпение, но вчера видела в ярости впервые. Он даже не захотел меня выслушать, перед тем, как обвинять во всех грехах! Ты не видела, как его глаза пылали ненавистью! Я-то, как дура, переживала,
— Данил часто сначала делает, а потом думает. И пожинает горькие последствия своих поступков. Он слишком экспрессивен, но только с теми, кто ему действительно небезразличен.
Она жестом указала мне на кресло, возле окна. Куда я тут же присела, ощутив слабость в ногах.
— То есть мне, по-твоему, еще и повезло?
Майатма беспечно пожала плечами, не отрываясь от своего занятия. В воздухе появился насыщенный аромат, но что именно в нем присутствовало, разобрать не удалось. Единственное, что я решила для себя — этот запах не был мне противен.
— Он научится управляться с эмоциями, если ты будешь рядом. Знаешь, ведь истинная Туан-де для правителя гораздо важнее власти над кланом. Это его сердце, душа, опора и сила. А скажи, сможет кто-то прожить без сердца?
Что-то во мне дрогнуло и смягчилось после этих слов, но ведомая упрямством, я решила не показывать виду.
— Не понимаю о чем ты.
— Знаешь, девочка, у Туанов своеобразное чувство юмора.
— У кого?
— Как Верховная жрица я должна воспитать в тебе уважение к богам, которых почитает наш клан. Но, — она весело подмигнула, — не буду. Опустим ненужную водичку и перейдем к сути. Ты же все равно не выдашь наш маленький разговор?
Ничего толком не понимая, я кивнула, соглашаясь.
Жрица продолжила:
— Если верить легендам, Туаны — божества, что создал Великий Единый Бог. Зачем он это сделал? Кто его знает… То ли от скуки, то ли на спор. Не знаю. И все бы ничего с их созданием, но пришло время, когда Туаны решили поиграть в творчество. Так появились люди.
Майатма на несколько секунд прервалась, точно собиралась с мыслями.
— Поначалу они почитали Туанов, регулярно совершали жертвоприношения, приносили дары. Но время неумолимо бежало вперед. И люди стали забывать тех, кто их создал, подношения прекратились, храмы для почитания опустели. Когда распутство и пороки заполонили людские души, гнев Туанов не знал предела. Именно тогда в наказание людям были созданы Рипперы, Потрошители, как привыкла ты слышать.
Жрица прекратила растирание, постучала мизинчиком по подбородку, точно что-то припоминая. Потом отщипнула несколько засушенных цветков от пучка трав, что висел на ленточке, привязанный к балке, кинула в ступу и возобновила движения, как и разговор.
— Туаны наделили их силой, многими мистическими талантами и чутьем узнавать души, которые необходимо наказать. Но испугавшись, что Рипперы станут вровень богам и попытаются свергнуть их с престола, перестраховались. Поэтому решили, что два раза в год, а когда и чаще, их создания будут испытывать мучения от низменных потребностей, утолять голод и размножаться. Потрошители назвали эту пытку Жаждой. Избежать мучений оказалось невозможным. Расчет был прост: либо умрешь, либо покоришься воле богов.