Шрифт:
Жажду утоли огнем
Глава первая
Ничто не предвещало, что этот последний августовский день, начавшийся, как и все прочие, после булгаковской катастрофы на Волге в привычной суматохе наших обыденных спасательских дел, всколыхнет весь Тарасов жестокостью случившегося.
Дежуривший в тот день Александр Васильевич Маслюков по прозвищу Кавээн, получивший после событий в Булгакове майора, скучал на телефоне и с завистью поглядывал, как мы с Игорьком резались в шахматы, пытаясь доказать друг другу не столько преимущества своих стилей игры, сколько перспективность своего стиля мышления. Игорек,
Моей психической организации гораздо больше соответствовала кажущаяся нелогичность, парадоксальность и интуитивная импровизация Михаила Таля. Впрочем, для Игоря шахматы были только поводом для подчеркнуто индивидуального контакта со мной. Все его многочисленные попытки установить между нами какие-то особо доверительные или даже интимные отношения я всегда мягко, но уверенно пресекала, но до конца он, по-моему, с этим не смирился и теперь продолжал настойчиво добиваться своего, правда, каждый раз каким-нибудь окольным, сублимированным путем… Как вот сейчас – за шахматной доской…
Сколько бы я ни была увлечена игрой, я, в силу профессиональной привычки психолога наблюдать за собеседником, следила за его реакциями и эмоциями и отчетливо, как на ладони, видела, что, выиграв у меня, он испытывает примерно такое чувство, словно ему удалось уложить меня с собой в постель…
Каким, однако, интенсивным сексуальным смыслом может быть наполнена такая, казалось бы, интеллектуальная игра, как шахматы…
Наш обожаемый командир Григорий Абрамович по прозвищу Грэг укатил в командировку в Москву, в министерство, получать подтверждение на новые звания для троих из нашей четверки – он тоже совсем недавно получил звание подполковника… Возможно, заодно и новый допуск для нашей группы привезет, на этот раз – нулевой, что означает – «без ограничений»…
Кавээн жестоко завидовал Игорьку во всем, что было связано с проявлением интеллектуальных способностей, хотя сам в шахматы играть не умел и расположенности к глубокому анализу ситуации никогда не имел, ограничиваясь всегда ее поверхностным пониманием. Но для его должности старшего эксперта по оперативной обстановке особенной глубины мышления и не требовалось, а его способность мгновенно принимать в любой ситуации решение, которое оказывается хоть и формальным, но в целом верным, ставило его в совершенно независимое положение в нашей группе. Нам-то с Игорьком всегда нужно было спокойно, сосредоточенно подумать, прежде чем что-либо предпринять…
Кроме того, Кавээн серьезно, по-мужски дружил с Грэгом лет, наверное, уже с десяток. Им с нашим командиром на двоих было уже за восемьдесят, а нам с Игорьком вместе не стукнуло еще и пятидесяти пяти.
Вряд ли Кавээн отдавал себе отчет в этой зависти. Но завидовал он еще и тому, как Игорек непринужденно со мной разговаривает, и вообще – тому, что он всегда держится с женщинами совершенно свободно. Для Кавээна же общение с женщиной – это просто какая-то трудная работа, он смущается и боится противоположного пола. Это при том, что практически всем женщинам нравится его мужественность и он всегда вызывает в них живой интерес. Ненадолго, правда…
Поэтому Кавээну ничего другого и не оставалось, как только размышлять над очередным кроссвордом, изредка
Но телефон молчал, хотя обычно мы без дела долго не сидели – спасателям в современном городе всегда, как это ни печально, находится работа. То вызволять искалеченного водителя из покореженного в ДТП автомобиля, то вытаскивать слишком любопытного пацана из заводской вентиляционной шахты, то снимать с крыши доведенного жизнью до отчаяния самоубийцу…
Тут уже, в основном, моя работа – уговорить, снять стресс, нейтрализовать истерически-суицидальный синдром – все это у нас в группе входит в обязанности капитана МЧС, экстремального психолога второй категории Ольги Николаевой, то есть в мои…
Иногда и ФСБ к нам за помощью обращается – в рамках соглашения о сотрудничестве, подписанного год назад нашими министрами, выполнявшими так называемый ОБЖ – указ президента «О безопасности жизни в России»… Разные, словом, ситуации случаются.
Честно говоря, молчание телефона меня тоже настораживало. У спасателей сидеть без дела – плохая примета. Только совсем зеленые новички могут радоваться безделью. Те, кто поопытнее, чувствуют – готовится что-то серьезное, из ряда вон выходящее… Меня наше вынужденное безделье волновало каким-то неясным предчувствием, я даже зевнула пешку, чем здорово ослабила свою позицию на королевском фланге…
Телефонный звонок прозвучал неожиданно для всех нас, несмотря на то что мы его давно уже ждали… Кавээн вздрогнул и снял трубку. Не знаю, почему, но в душе у меня уже родилось ощущение какой-то беды… Я тоже вздрогнула и уставилась на Кавээна…
Главное достоинство Кавээна – мгновенная моторная реакция. Он держал трубку секунд пятнадцать, затем пришел в движение. Телефонная трубка еще не долетела до рычага, а Кавээн уже успел нажать кнопку общей тревоги, по которой диспетчер управления МЧС объявлял сбор подразделений гражданской обороны и теперь стоял у стенного шкафа и доставал из него свой рюкзак со спецснаряжением. Причем перемещался он по нашей дежурке так быстро, что едва успел крикнуть нам с Игорьком:
– Взрыв в роддоме. У вокзала. Шесть минут назад. В машину. Быстро…
Кавээн имел право нами командовать в отсутствие командира, хотя бы как старший по званию. Да и по опыту работы спасателем – тоже.
Шахматная доска полетела на пол, задетая моей неосторожной рукой.
– Ничья! Согласна? – крикнул Игорек, вылетая вслед за Кавээном в коридор.
«Конечно, согласна! – подумала я, глядя на маячившую передо мной спину Игорька, бегущего по длинному коридору к выходу. – Эта ничья – в мою пользу. Положение-то у меня проигрышное…»
И тут же все мысли у меня из головы вытеснила мгновенно вспыхнувшая тревога, вылившаяся в одно имя – Сергей! Во втором роддоме, у железнодорожного вокзала работал Сергей Ясенев, Сережа, моя первая, неудавшаяся, любовь и первая – самая острая боль…
Мы с ним любили друг друга целый год. Сильно любили… Пока однажды он не заявил мне, что ему не нужен никакой спасатель. Что он сам себя спасет, если возникнет такая необходимость. Что спасателем должен быть мужчина, а не женщина… «В семье, я имею в виду», – добавил он тогда. «В семье…» Он думал о семье, а я – о своей диссертации, которую я тогда начала писать… Вот вам и вся драма наших отношений. Теперь я – кандидат психологических наук с неустроенной личной жизнью… Банально? Да уж куда банальней… Но как больно… Утешает только одно – что мне всего двадцать четыре года и, я надеюсь, у меня есть еще время забыть о его существовании…