Жданов
Шрифт:
В декабре 1938 года в Москве прошло заседание Главного военного совета ВМФ с участием командующих всех флотов. На заседании совета Жданов впервые озвучил перед флотоводцами решение партии и правительства о создании большого морского и океанского флота. 19 декабря 1938 года заключительное заседание совета прошло в Андреевском зале Большого Кремлёвского дворца. Помимо флотского начальства и Жданова на нём присутствовали Сталин, Молотов и Ворошилов. На следующий день, 20 декабря в Грановитой палате Кремля состоялся торжественный правительственный приём в честь военных моряков.
У флота к тому
Но среди командующих флотами высшему руководству СССР приглянулся самый молодой — 34-летний флагман 1-го ранга Николай Герасимович Кузнецов. Сын архангельского крестьянина, он пятнадцатилетним подростком в конце Гражданской войны попал на флот. В 1920-е годы с отличием окончил Военно-морское училище в Петрограде. В начале 1930-х Кузнецов успешно командовал крейсером на Чёрном море, а в 1936—1937 годах участвовал в боевых действиях испанской гражданской войны в качестве главного военно-морского советника республиканского правительства. С января 1938 года Кузнецов командовал Тихоокеанским флотом, отличившись стремлением противодействовать развернувшимся на флоте репрессиям — по этому поводу он обращался даже в ЦК партии.
Уже в конце февраля 1939 года командующий Тихоокеанским флотом снова прибыл в Москву, на этот раз как участник XVIII съезда ВКП(б). Здесь Кузнецов, весьма неожиданно для себя, был избран в состав ЦК.
Кузнецов вспоминал: «Меня вызвали на экстренное заседание Главного военного совета ВМФ. Повестку дня не сообщили.
Заседание открыл П.И. Смирнов-Светловский и сразу же предоставил слово А.А. Жданову.
— Предлагаю обсудить, соответствует ли своей должности первый заместитель наркома Смирнов-Светловский, — объявил неожиданно Жданов.
Смирнов, сидевший на председательском месте, помрачнел и опустил голову. Прений не получилось. Опять слово взял А.А. Жданов:
— В Центральном Комитете есть мнение, что руководство наркоматом следует обновить. Предлагается вместо Смирнова-Светловского первым заместителем наркома назначить товарища Кузнецова.
Жданов посмотрел в мою сторону. Повернулись ко мне и другие члены Совета. Несколько голосов не очень уверенно поддержали предложение.
В тот же день мне был вручён красный пакет с постановлением о назначении на новую должность» {282} .
Через два дня, 26 марта 1939 года, так и не успевший сдать дела Кузнецову, бывший первый замнаркома ВМФ Смирнов-Светловский был арестован. Его обвинят в провалах подготовки флота и через год расстреляют.
Новый замнаркома пребывал в понятной растерянности. «Итак, я стал первым заместителем народного комиссара Военно-морского флота, — вспоминал он позднее, — а самого наркома всё ещё не было. Говорили, будто Фриновский отдыхает на даче. Между тем в кабинете на огромном столе лежала гора бумаг, требовавших
— Решайте сами, а по наиболее крупным или сомнительным вопросам звоните мне, — сказал он. — Поможем».
Темпы работ были стремительны, и долго сидеть в кабинете молодому начальнику не дали. Ещё через два дня, как вспоминает Кузнецов, «Жданов сообщил, что ему и мне предложено срочно выехать во Владивосток и Хабаровск для подготовки некоторых вопросов. Я принялся было объяснять, что в Москве скопилась куча нерешённых дел, но он прервал меня:
— Бумаги могут подождать. Советую вам и не заикаться о них у товарища Сталина».
В последний день марта 1939 года на Дальний Восток отправилась представительная делегация — этот регион, граничащий с Японией, первоклассной военной державой тех лет, вызывал у руководства СССР обоснованную тревогу. Локальные военные конфликты в районах Хасана и Халхин-Гола 1938—1939 годов кажутся незначительными лишь на фоне размаха сражений Второй мировой — в действительности же они были вполне серьёзной, хотя и необъявленной, советско-японской войной. Не случайно в 1938 году все армейские части в Забайкалье и на Дальнем Востоке были объединены в Дальневосточный фронт.
Поезд из Москвы во Владивосток шёл тогда ровно девять суток. Вместе со Ждановым и Кузнецовым ехали командующий Дальневосточным фронтом комбриг Григорий Штерн и секретарь Приморского крайкома ВКП(б) Николай Пегов. Во всей этой высокопоставленной компании больших руководителей только Жданов недавно перевалил сорокалетний рубеж. Он же был самым старшим не только по возрасту. Кузнецов вспоминал: «В пути мы часто собирались вместе, говорили о делах, а то и шутили, вспоминали дни, проведённые в Москве. Особенно много мне приходилось беседовать со Ждановым. Андрей Александрович живо интересовался людьми нашего флота, руководителями наркомата. Это было естественно: ведь в ЦК флотскими делами занимался он.
Столь же охотно он отвечал на все мои вопросы, подробно рассказывал о внешней политике нашего государства, причём многое я услышал от него впервые. В ту пору начинался новый этап международных отношений. Гитлер спешил со своими агрессивными планами.
Словом, тучи на европейском политическом горизонте быстро сгущались.
— Неужели это может перерасти в большую войну? — спрашивали мы Жданова.
— Совместными усилиями миролюбивых стран мы должны предупредить такой роковой оборот событий, — отвечал Андрей Александрович.
К этой теме возвращались не раз… Большая судостроительная программа требовала длительного времени. Успеем? Этот вопрос сильно беспокоил меня, и я спросил Жданова:
— Как будет с нашей программой, если события начнут быстро принимать опасный оборот?
— Программа будет выполняться, — ответил он.
Не знаю, был ли он действительно убеждён в этом или сказал так, чтобы не вселять сомнений в нового работника наркомата».
Во Владивосток прибыли 8 апреля 1939 года. Жданов выступил с речью на собрании местного партийного актива — государственные руководители столь высокого ранга не часто попадали на противоположный край России. Он посетил предприятия города, строящиеся корабли, армейские и флотские части.