Жду трамвая
Шрифт:
– Знаешь… Я теперь свободен, а у нас будет целый месяц, чтобы всё обдумать хорошенько. Мы всё равно живём вместе, знакомы с детства, росли в одном дворе…
Сейчас он совсем не волновался, говорил уверенно, не сомневаясь ни единой секунды, а вот до меня происходящее доходило с чудовищным опозданием.
–… ты сама видела, что развестись несложно, если нет детей или совместного имущества. Зато мне не будет неловко перед твоим отцом за то, что мы в одной постели спим, понимаешь? У нас вроде как документ будет, который, – Чудов запнулся. – Который разрешает нам
– Тебя только формализм волнует? Мы с тобой взрослые люди, можем спать хоть рядом, хоть верхом друг на друге. Могу тебе расписку написать, что я не против, если тебе так важны документы.
Разозлилась на него. Это он из-за волнения такую чушь несёт, или реально считает, что штампик что-то решит?
– Что? Нет, Надь, ты не так поняла. Я… да блин.
Он вдруг сел на одно колено передо мной и крепко стиснул правую руку.
– Выходи за меня просто так. Если откажешь я пойму, и ничего между нами не изменится, клянусь. Мы так же будем жить вместе, спать на диване, буду возить тебя на учёбу, любить буду так же сильно как сейчас…
– Ты сумасшедший, ты в курсе?
– Есть такое, – он улыбнулся, не выпуская мою руку. – Ну так? А насколько ты сумасшедшая?
А я ещё более двинутая, чем он.
– Родители убьют нас, ты же понимаешь?
– Мы им не скажем.
– У меня фамилия поменяется! Думаешь, они не узнают?
– О, ты согласна стать Чудовой? – он поднялся на ноги и взял моё лицо в ладони.
– Если соглашусь на твоё безумное предложение, я автоматически Чудова…
– Соглашайся, – к Юре вернулся его дьявольский соблазняющий голос, когда он понял, что почти продавил меня.
– А это даст мне право целовать тебя?
– Не-а. Это не идёт в счёт уплаты долгов, извини, там отдельная такса.
– А что я тогда получу? Какие бонусы?
– Всего меня получишь и на всю жизнь. Как тебе?
– Ты и так мой.
– Чёрт… Когда ты успела стать такой коварной?
– У меня был хороший учитель. Как думаешь, четырнадцатое февраля уже застолбили?
– Пойдём узнаем.
– Надя, поступила в твой институт, ты знал?
Мама очень редко заговаривала о ней. Родительское сердце без ошибки чувствовало мою боль, потому в семье все избегали этой темы.
– Не знал, – ответил после подозрительно долгой паузы, не отрывая взгляда от тарелки с супом. Приехал домой на летние каникулы и теперь жадно наверстывал упущенное в Москве. Там мне было одиноко без папы и мамы, пусть и приёмных. И не только по ним я скучал...
– Врёшь.
Отложил ложку и позволил себе заглянуть в глаза матери.
– С чего ты взяла?
– Юра, мне можешь не врать, я знаю, что тебе не плевать на девочку. Ты первым делом её всегда во дворе высматриваешь. Может, уже пора сказать ей и не мучить себя?
Мама не знает всей правды, просто думает, что я обычный безнадёжно влюбленный парень. Но всё не так, всё сложнее.
– Что сказать? Не понимаю о чём ты.
Она лишь покачала головой, а затем коварно улыбнулась.
– Тогда тебя не расстроит, что вы разминулись? Она только что
– Как разминулись? – вскочил с места.
– Очень просто. Ей надо явиться в институт до первого августа. Она в Москву поехала?
– Почему ты мне раньше не сказала?! – я почти кричал на мать.
– М? Не понимаю о чём ты, – передразнила меня она, и я в голос простонал. Да блин.
Схватил рюкзак и бросился к двери.
– Что даже чаю не попьёшь? – мама с нарочитой тоской спросила меня в спину, а я уже нёсся по лестнице на улицу и высматривал хоть кого-то, кто сможет меня подбросить.
– Юрец! – сгрёб меня в охапку Денис, один из тех, кто когда-то дразнил мою Надю, но это было так давно, что он уже и не вспомнить. Да и изменились мы сильно с тех пор.
– Денч, подбрось до вокзала. Срочно надо.
– За Надькой бежишь? Всё по-прежнему да,Чудов? – смеялся мой друг детства.
Меня трясло от волнения. Уедет, она сейчас уедет! Я столько ждал, чтобы её увидеть, хоть мельком после летней сессии, и вот упустил эту возможность. Я больше не могу ждать, я скажу ей, что я идиот. Что люблю её, что я псих вдобавок, и пусть сама решает, что с этим делать. Нужен я ей такой? Надеюсь, что нужен. Боже, как все клокочет в груди от страха и предвкушения.
– Пожалуйста…
– Не вопрос. Поехали.
Денис не жалел свою старую девятку ради меня. Гнал к вокзалу, и периодически поглядывал в мою сторону.
– Ты прости меня, Юрец. Глупо мы себя вели тогда. Видели, что девчонка тебе дорога, и задирали. Это смешным казалось. Если бы мы только не… Мы же всё её искали тогда. А ты нашёл, нашёл и спас.
– Не надо. Ты не виноват. Никто не виноват, это я её оттолкнул, а если бы не толкнул, то никого спасать не пришлось бы, – обхватил себя руками, чтобы сдержать захлёстывающий меня до краёв ужас того дня.
– Она скучала по тебе, – соврал Ден.
– Не скучала, она меня даже не помнит.
– Вспомнила бы, если бы ты не избегал её всё это время.
Смелости мне не хватило. Когда она пришла в себя в больнице, то очень долго вспоминала родных, а когда мы наконец встретились, то спряталась за своего отца и испуганно спросила его:
– Кто это?
Солнце погасло, стёрлась из памяти конфета на ладошке, а искренняя улыбка сменилась вечной настороженностью, которая проявлялось напряжённой складочкой на лбу. Она забыла меня, забыла что с ней случилось, и я посчитал это знаком. Сам решил вычеркнуть себя из её жизни. Но свет к Наде всё равно не вернулся, улыбаться она не начала, словно той ночью мне всё отдала. В итоге я не выдержал этой пытки. Смотрела на неё и мучился от бессилия. Сбежал в Москву, хотя мог остаться, поступить в наш пед, быть рядом… Я пожалел об этом в первый же месяц, но назад пути не было. Я быстро направил свою безумную любовь в нужное русло, стал безотказным добрячком с периферии. Меня смешила недоверчивая реакция на мою безвозмездную помощь, и вскоре я поверил, что таким образом несу Надин свет. Вот только я не был искренним, потому что только ей одной я хотел светить…