Ждущие звёзды
Шрифт:
Кэтрин потерла живот, вспоминая видео и существо, которое выбралось из живота женщины, всё в металлических гранях и блестящих кристаллах, покрытое кровью матери, и на мгновение она будто сама стала той женщиной - парила над её телом, отделенная от оков плоти, и наблюдала, как в страданиях даёт жизнь. Это ощущение прошло, но Кэтрин по-прежнему чувствовала, что она распространилась, дальше, чем должна была быть, и смотрела на себя со стороны, на то, как проходит её жизнь, незначительная и бессмысленная, полностью ограниченная от начала до конца.
Может, Джоанна права. Может, это вообще было бы не так и плохо.
Корабль
Со снаряжением на плечах Лан Нхен вышла из ангара в жилые отсеки. Она ожидала встретить хитроумные защитные системы вроде дронов, но здесь ничего не было. Только от стен исходило знакомое вязкое ощущение живого корабля - признак того, что заключенный здесь Разум ещё жив, но висит на волоске. Стены были голыми, без украшений, к которым Лан Нхен привыкла в «Киноварной усадьбе» - ни движущейся каллиграфии, ни сменяющихся космических пейзажей или цветов; тишину не оживляли фоновые мелодии цитры или другие звуки.
Она не могла тратить время попусту - Кук говорила, что у них два часа до того, как запустятся системы защиты и вручную будут активированы более мощные средства охраны, но Лан Нхен, не удержавшись, заглянула в один из жилых отсеков. Он тоже был пуст, на стенах отметины выстрелов. единственное цветное пятно - немного засохшей крови на кресле, напоминание о трагедии - поражении в бою, расправе с экипажем и транспортировке обломков на свалку. Засохшая кровь и на столе голограмма женщины, любимой матери или бабушки: простой покинутый портрет и никаких подношений или ладана - всё, что осталось от разрушенного алтаря прародительницы. Лан Нхен сплюнула на пол, чтобы отвадить злых духов, и вернулась в коридоры.
Она и вправду чувствовала себя здесь как в усыпальнице. Было такое однажды, когда старшая сестра взяла её с Кук провести ночь в семейной гробнице, и они почти не спали - не из-за чудовищ или чего-то подобного, а потому что всё пронизывали гнетущая тишина, запах ладана и погребальных подношений, напоминающих о том, что они тоже смертны.
Что Разумы тоже могут умереть - и спасательные операции бесполезны, - нет, нельзя так думать. С ней Кук, и вместе они...
Она уже давно не слышала Кук.
Лан Нхен настороженно остановилась: тихо не только на корабле, мёртвое молчание и в её системе связи. С тех пор... с тех пор, как она ступила на «Цитадель черепахи». Тогда она последний раз слышала кузину: спокойные указания насчет аварийной готовности, ворот ангара, что в итоге всё будет хорошо...
Она проверила связь. Похоже, исправно, но на всех частотах слышался только треск. Наконец она отыскала канал, который был забит меньше остальных.
– Кузина? Ты меня слышишь?
Шум на линии.
– Очень... плохо.
– Голос Кук с трудом можно было узнать.
– Здесь... какие-то... помехи...
– Знаю, - ответила Лан Нхен.
– Шум на всех каналах.
Кук ответила не сразу, а когда заговорила, её голос словно стал ещё дальше - у неё опять появилась интересная проблема.
– Не... шум. Они передают... данные. Нужно...
И связь оборвалась. Лан Нхен перепробовала все частоты, пытаясь
Она прошла по коридорам, поднялась по винтовой лестнице в центральный отсек - в ушах ничего, кроме треска, ритмичного напева, стирающего любую связную мысль. Но это лучше, чем тишина, чем ощущение, будто идешь под водой в затонувшем городе, чувство, что опоздала, что двоюродная бабушка уже мертва без надежды на восстановление, и всё, что можно сделать, - убить её раз и навсегда и избавить от страданий...
Она ни с того ни с сего вспомнила видео, в котором прабабушка, уютно устроившись, сидела в центральном отсеке. Это были первые годы жизни «Цитадели черепахи», ключевые моменты её детства, когда мать оставалась на борту и руководила взрослением Разума. Прабабушка рассказывала кораблю сказки, а «Цитадель черепахи» старалась изобразить слова в бегущем тексте на стенах, смеясь от удовольствия, если у неё получалось, - милая и юная, не ведающая о том, какой конец её ожидает.
В отличие от остального корабля в центральном отсеке было тесно - место Разума из конца в конец оказалось завалено оборудованием Чужаков. Лишь кое-где под ним проглядывал металл. Шипы и выступы корабля торчали под странными углами, на них блестела непонятная темная жидкость. Лан Нхен обошла место Разума вместе с нагроможденным на нём оборудованием Чужаков - скопление кабелей и незнакомых механизмов - похоже, понадобится некоторое время, чтобы в них разобраться.
На мониторах вокруг мелькали графики и диаграммы, показывая изменения параметров, которых Лан Нхен не понимала, - они выглядели как показатели жизненных функций, но непонятно каких.
Она поклонилась Разуму как младшая старшей - слегка, потому что не была уверена, видит ли её Разум. Подтверждения этому отсутствовали - как словесные, так и любые другие.
Её двоюродная бабушка здесь. Должна быть здесь.
– Кузина.
– Голос Кук опять зазвучал в ушах - отчетливый и необычно взволнованный.
– Почему я так хорошо тебя слышу?
– спросила Лан Нхен.
– Потому что я в центральном отсеке?
– Вряд ли, - фыркнула Кук.
– Как раз из центрального отсека транслируются все данные. Я просто нашла способ отфильтровать передачу на обеих сторонах. Интереснейшая задача...
– Сейчас не время, - ответила Лан Нхен.
– Мне нужно, чтобы ты направляла ход реанимации...
– Нет, не нужно, - отозвалась Кук.
– Сначала послушай, что я скажу.
Звонок раздался ночью: мужчина в униформе Совета спрашивал Кэтрин Джордж - как будто не знал, что перед экраном стоит именно она, растрепанная и бледная, в три часа утра.
– Да, это я, - сказала Кэтрин.
Она боролась с ночными кошмарами - всё чаще и чаще просыпалась среди ночи с воспоминаниями о том, что всё её тело было забрызгано кровью; что она беспомощно наблюдала за гибелью звезд; о треске и мгновении, когда она зависла одна в темноте, зная, что получила смертельный удар...