Желание джентльмеена
Шрифт:
Ханна возмущенно вздернула плечами и швырнула на стол салфетку. Подумать только, они считают, что герцог потерял из-за нее голову! Да способен ли он вообще на такие чувства?
– Ему следовало сказать мне все, – твердо заявила она. – Очень грустно, что он меня обманул. Теперь мы из-за этого постоянно ссоримся.
– Ах, ну что вы, это просто недоразумение. Обычно Маркус к месту и не к месту упоминает свой титул. Представившись обычным джентльменом, он поскромничал, но мне лично нравится, когда мужчина готов поступиться гордостью ради женщины.
Селия согласно кивнула: глаза ее затянуло мечтательной
– Между нами произошла ужасная ссора, – в отчаянии продолжила Ханна. – Не знаю, смогу ли я его простить. Вы, должно быть, заметили, что он сегодня был ко мне холоден и… Он даже хотел, чтобы я уехала! Не знаю, удастся ли нам помириться. По-моему, этот брак был самой настоящей ошибкой.
Розалинда небрежно махнула рукой.
– Маркус не любит открыто выказывать свои чувства, так что не воспринимайте это как личную обиду. Что касается вашей размолвки, перемелется – мука будет. Превыше всего Маркус ценит спокойствие и когда он заметит, что вы в расстроенных чувствах, то приложит все усилия, чтобы вас утешить. А теперь пора подумать о настоящей свадьбе, если мы рассчитываем успеть в этом сезоне.
Не выдержав, Ханна вскочила.
– Нет, я даже говорить об этом не хочу.
– Разумеется, – кивнула Селия. – Мама, ну как ты не понимаешь, сначала Ханне нужно пройтись по магазинам. О какой свадьбе может идти речь, когда у неё даже нет приличных платьев?
Розалинда согласилась, и обе дамы тут же решили, что начнут готовиться к свадьбе, как только обновят гардероб Ханны. Кстати, было бы нелишне устроить бал в ее честь и представить ее высшему свету.
Ханна, потупившись, слушала их болтовню. Ну и пусть потешатся – все равно она здесь надолго не задержится. Она еще не знала, как отсюда вырвется, но в том, что ей предстоит скоро уехать, не было никаких сомнений. Больше всего страданий ей причиняло то, что герцог заставляет ее лгать, да неутихавшая боль от предательства Дэвида. Кроме того, Ханна сознавала, что за несколько дней успеет привязаться к Розалинде и Сели и расставание будет нелегким.
Молли, облокотившись на стол, уронила голову на руки, и Ханна не преминула этим воспользоваться, чтобы закончить разговор:
– Пора в постель, детка.
– Но, мамочка, мне совсем не хочется спать! – Молли тут же зевнула, и Ханна поднялась из-за стола.
– Простите, нам пора, – пробормотала она и взяла дочку на руки.
– Посмотришь потайные комнаты, когда проснешься, – утешила она Молли, и та, сразу повеселев, помахала Селии и Розалинде, а затем позволила Ханне унести себя в дом, спрашивая по дороге:
– Мамочка, мы здесь будем жить?
Ханна оставила вопрос Молли без ответа и направилась вверх по лестнице. Ну что тут сказать? Однако дать какое-то объяснение нужно: Молли и так чуть не проболталась, что мама вышла замуж за Дэвида, а вовсе не за герцога. Тем не менее, ей не хотелось забивать головку Молли взрослыми интригами.
– Нет, – сказала она, наконец. – Просто погостим немного.
– А-а, понятно…
Наконец они добрались до той комнаты, где лежали их чемоданы, и Ханна, отогнув краешек одеяла, с удивлением заметила, что простыни удивительно чистые и пахнут лавандой. За то короткое время, что они отсутствовали, в комнате все прибрали; а ведь она и за неделю
Разув Молли, Ханна усадила ее на кровать, рядом с которой на стуле сидела Мисси. Молли схватила куклу, прежде чем откинуться на подушки. Новая кукла, окрещенная Элизабет, стояла на туалетном столике, словно идол, которому поклоняются, но не смеют трогать, зато босоногая тряпичная кукла, давно лишившаяся одного глаза, теперь лежала рядом с малышкой, и это несколько обнадежило Ханну.
– А где Дэвид? – неожиданно спросила Молли.
Ханна вздохнула.
– Уехал и неизвестно когда вернется. Возможно, когда он приедет, нас уже здесь не будет.
– Но ты говорила, что он мой новый папа и что теперь мы будем с ним жить.
Ханна почувствовала, как в груди у нее закипает злость.
– Я ошиблась. – Она поцеловала Молли в лоб. – Закрой глазки и спи, а когда проснешься, пойдешь обследовать дом.
– Мы еще не скоро уедем, правда, мамочка?
– Чего не знаю, того не знаю. – Ханна поднялась и направилась к двери.
Вот еще один довод в пользу скорого отъезда: чем дольше они здесь задержатся, тем сложнее будет отвыкать дочке. Когда Ханна взялась за дверную ручку, послышался сонный голос:
– Вот бы никуда не уезжать! Мне здесь нравится. – Молли снова зевнула и закрыла глаза.
Ханна хотела что-то ответить, но передумала. Она скользнула взглядом по расписному потолку, резной мебели, шелковым обоям. Собственно, ей здесь тоже нравится. Ну кто же откажется хоть ненадолго побыть королевой или в крайнем случае герцогиней?
Она тут же отмахнулась от этой мысли. К чему забивать себе голову подобной чепухой! Конечно, дом красив, а Розалинда и Селия очень добры, но это все не про нее. Для всех было бы лучше, если бы она здесь не появлялась. Благодаря этой роскоши Ханна усвоила одно: не стоит привыкать к тому, что тебе не светит. Оглядев себя, она заметила, что на ее простенькое шерстяное платье налипли крошки от пирожных и джем. Она чужая в этом холодном мире шелка и мрамора и тут уж ничего не поделаешь.
Кто-то уже достал из чемодана ее вещи и развесил платья в большом шкафу, который располагался в углу. У Ханны было всего два цветных платья: из синего муслина и зимнее, из красной шерсти. Она переоделась в синее платье и сразу почувствовала себя лучше: теперь, по крайней мере, у нее вполне опрятный вид. Взглянув на себя в зеркало, Ханна заправила за ухо выбившийся из прически локон, бесшумно выскользнула из комнаты и отправилась на поиски герцога.
Глава 7
Герцог Эксетер все дни проводил одинаково: сидел у себя в кабинете и работал, а когда не работал, то просматривал деловые бумаги. После завтрака слуга приносил письма, рассортированные по темам и степени важности, и Маркус диктовал ответы. Потом секретарь удалялся переписывать почту, а он встречался с агентами по недвижимости, адвокатами, банкирами и прочими чиновниками, в коих возникала надобность. Затем он ставил подписи на принесенной секретарем корреспонденции, после чего дворецкий приносил обед: обедал герцог здесь же, за письменным столом. Будучи убежден, что ответственного человека отличает организованность, Маркус был педантичен до крайности.