Желание генерала – закон
Шрифт:
— Эль, спокойно, не торопись с выводами. Видимо, я тебя огорчу, ты вполне себе жива, а тут в гостях. Очень ненадолго, потому что находиться тут живым вредно.
— Как такое возможно? Разве живым открыт путь за грань? — недоумеваю я.
— Да. Например, когда человек уже на грани жизни и смерти, он может перенестись сознанием сюда.
— Так я на грани? — с надеждой спросила я.
— Нет.
— Тогда как?
— У тебя связи.
— Не поняла.
— Ты здесь благодаря мне. После смерти у меня тут неожиданно карьерный рост получился. Оказывается, жрецы смерти после ухода за грань становятся тут ее воплощением. Главой
— Надо же как. Ну а остальные жрецы? С теми, кто погиб, ты общаешься?
— Давай присядем. Что хочешь? Чай? Кофе? Или что-то покрепче?
— Хочешь сказать, у вас тут в загробном мире виноградники есть?
— Нет, но у смерти есть свои привилегии, — туманно ответил мне Ивен.
— А какие у тебя обязанности? Ты приходишь в мир живых за душами погибших людей? — спрашиваю я, присаживаясь в кресло. У меня очень много вопросов.
— Нет. Мне не по статусу — я тут, если обобщить, все контролирую и слежу за порядком, хотя в мире живых вновь побывать хотелось бы. Так что тебе налить?
— Чай.
Из ниоткуда на столике передо мной появляются две чашки и изящный чайник, из носика которого клубится пар.
— Магия? — уточняю я.
— Не знаю, как это точно назвать, но в этом мире я всемогущ.
— Потрясающе.
Сама разливаю себе и Ивену горячий напиток, осторожно пробую. Вкусно! Никогда такого вкусного чая не пила. Довольно жмурюсь. Жаль, я тут ненадолго. Пока.
— Насчет твоего вопроса об остальных жрецах. Нет, к сожалению, здесь их нет. В этом мире только жрецы смерти.
Поперхнулась чаем.
— А где же они?
— Я могу только предположить. Возможно, их души стали частью тех энергий, которым они служили, и их сознание растворилось в Потоке, либо у остальных жрецов есть свой особый загробный мир. Возможно, они ушли на перерождение. А может, еще в какой-то мир души жрецов перекидывает. Теорий множество, но здесь их нет.
— Жаль. Хотя, может, и нет. Не знаю. А чем тут души занимаются?
— Эль, это все сейчас не так важно. Времени у нас не настолько много. Главное, для чего я тебя выцепил сюда — это помочь с закрытием порталов и открытием нового Истока. Слушай внимательно и запоминай…
— Погоди! А тебе какая разница, откроется новый Исток или нет? Это ведь уже проблемы живых.
— Эль, если новых жрецов смерти здесь больше не будет появляться, даже у загробного мира начнутся проблемы. И я не намерен оставаться тут навечно. Даже тут у душ есть своеобразная смерть. Пусть и очень нескоро. Но не будет новых жрецов — старые уйти не смогут.
Я действительно очень внимательно слушаю Ивена и сделаю все, что он говорит, во всяком случае, очень постараюсь.
— Почему ты такая грустная, Эль? — все рассказав, интересуется Ивен.
— Скажи, а к тебе вернулись эмоции? Несмотря на то, что мертв, ты выглядишь живее, чем при жизни.
— Да, все вернулось, — улыбнулась мне сама смерть, поселившаяся в глазах Ивена. — Все, что я отдал, ждало меня здесь.
— Ясно.
— Что тебе ясно, Эль?
— Ты вызвал меня только для дела, а не потому, что соскучился.
Вот тут Ивен неожиданно
— Я безумно по тебе скучал, Эль.
— А я-то как! По всем!
Прерывисто вздохнула, борясь с непрошеными слезами. Нет, все же побежали горячие дорожки по щекам. Утираю их кончиком накидки.
— Ой! Я одета! — тут же переключаюсь на только что замеченный факт и рассматриваю подол длинного черного платья.
— В загробном мире все появляются в одежде, которая наиболее подходила бы к статусу и образу жизни человека в жизни, — с улыбкой говорит Смерть. — Но одежда будет преимущественно черная.
— Как удобно! А у тебя есть зеркало?
Ивен небрежно махнул рукой, и рядом с нами материализовалось большое зеркало во весь рост. Поднялась с кресла и с удивлением обнаружила, что я во вполне традиционном для Наридии легком приталенном летнем платье, невесомыми волнами спускающимся к ногам. Что интересно, платье не полностью черное, декоративные элементы золотые, на мне длинная черная накидка жрицы, тоже отороченная золотом, а на голове, совсем уж неожиданно, очень красивый золотой венец. Приподняла подол платья. Ух ты, черно-золотые сандалии со шнуровкой до колена.
— Здорово, но совсем нереально. Я должна быть в рабской робе, ну или в платье служанки, а не вот это все. Скажи, это ведь ты наколдовал платье?
Позади меня в зеркале вдруг возникла, как мне показалось, черная большая тень, но она сразу приняла очертания человека в черном плаще и накинутом на голову капюшоном, полностью скрывающем лицо. Резко обернулась, но за спиной оказался просто Ивен без всякого плаща.
— Ты… там, в зеркале…
— Да, немного другой. Таким, как в зеркале, меня здесь видит большинство. Скажи, в мире живых тебе очень тяжело приходится?
Мои губы задрожали. Опустила взгляд в пол.
— Терпимо, — сказала я, хотя очень хотелось признаться, что нестерпимо плохо. Новую реальность до сих пор не могу принять, живу воспоминаниями о прошлом.
Я не смогу рассказать Ивену всего, что пережила. С кем я сейчас. Пока не могу, это выше моих сил.
На мои плечи легли мужские руки.
— Пусть я здесь, но все равно постараюсь до тебя дотягиваться и во всем помогать. В любом случае, в местах силы я точно смогу тебя забирать к себе. Помни, ты не одна, с тобой весь загробный мир.
Ивен ласково провел по моей щеке рукой, стирая непрошеную слезу. Закрыла глаза и просто стою, впитывая в себя появившееся ощущение тепла и, впервые за долгое время, спокойствия. Действительно, пусть всего один и в другом мире, но у меня остался друг. Тот, кто олицетворяет все то, что я любила и чем жила.
Глава 33
— А насчет платья не удивительно, — уже другим тоном продолжает Ивен, почувствовав, видимо, что я успокоилась. — Сюда, если приходят в одежде рабов, то только те, кто уже рабами родились, и только так себя воспринимают. А на тебе традиционное для Наридии платье. Места, где ты родилась и которое считаешь домом. Ты всегда была и будешь оставаться коренной жительницей Наридии, пусть страны такой уже не существует. С накидкой жрицы тоже ясно. Бывших жрецов не бывает, пусть Истока нет, но это наш путь. Золотой — цвет магов. Магия это тоже неотъемлемая часть тебя. Вот насчет венца ничего не могу сказать. Тебе лучше знать, почему на тебе венец. Причем имперский. Лично я очень заинтригован.