Желание моего сердца
Шрифт:
Конечно, было неэтично воспользоваться откровенностью Роджера, подумала Блайд. Не будь она его женой, он никогда не поделился бы с ней своими планами. И вот теперь, когда муж начал проявлять к ней доверие, их отношения стали еще хуже, чем в первый день замужества.
Но почему Роджер рассказан о своем намерении снизить цены? Хотел проверить ее? Или игра на рынке была для него своего рода шахматной партией?
В любом случае Блайд не стоило действовать у него за спиной. Потеря однодневного дохода не могла обанкротить ее компанию. День ото дня противоречия
И тут Блайд вспомнила об убийце, следившем за Роджером, и ее сердце сжалось от страшного предчувствия. Как она сможет жить, если с мужем случится самое худшее?
Блайд медленно побрела по холлу, но, услышав детский плач, остановилась.
Миранда!
Маленькая девочка сидела в кресле перед камином и горько плакала. Рядом стояли Боттомз и Дейзи, явно растерянные, и не знали, что им делать.
— Что случилось, малышка? — спросила Блайд, опускаясь перед девочкой на колени.
— Р-ругань и к-крики, — сквозь рыдания проговорила Миранда. — Как с леди Дарнел.
— Нет, это совсем не так, — поспешила успокоить ее Блайд. — Мы с твоим папой не кричали и не ругались.
— А что вы делали? — недоверчиво спросила Миранда.
— Садись ко мне. на колени, и я все тебе объясню, — улыбнулась Блайд.
Девочка встала, чтобы дать мачехе возможность сесть, и тут же залезла к ней на колени. Блайд вытерла слезы со щек малышки и нежно прижала ее к себе.
— Мы с твоим папой не ругались, — повторила она. — Мы просто не соглашались друг с другом.
— А разве это не одно и то же?
— Конечно, нет. Ругаются только те, кто не любит друг друга. Те же, кто любит, иногда могут друг с другом не соглашаться.
— А ты любишь папу? — спросила Миранда.
— Очень, — призналась Блайд.
— А он тебя любит?
— Да, но сам еще не знает об этом, — улыбнулась Блайд. — Но ты всегда должна помнить, что тебя он любит больше всех на свете.
— Тогда почему вы кричали?
— Ах это, — махнула рукой Блайд, как будто крик был каким-то пустяком, не стоящим внимания. — Мы не кричали, а просто разговаривали громкими голосами. Это я виновата. Я удивила твоего папу, и он от неожиданности заговорил очень громко. Тогда я решила, что он лучше поймет меня, если я тоже буду говорить громко, но это было ошибкой. Главное — не кричать, а понимать то, что говорит другой.
— Мне кажется, я поняла, — сказала Миранда.
— Когда твой папа вернется домой, — продолжала Блайд, — он все еще будет сердиться на меня. Я допустила одну ошибку… Может, пора навестить Перикла и Аспазию?
— А мы принесем им угощение?
Блайд посмотрела на Дейзи и мажордома. Оба стояли и глупо улыбались.
— Боттомз, пожалуйста, принесите с кухни немного моркови, — распорядилась Блайд.
— С радостью, миледи.
— А может быть, яблок? — спросила Дейзи.
— О, это будет замечательно, — ответила Блайд. — Боттомз, принесите яблоки и морковь. Дейзи, приготовь бумагу и чернила. Мне нужно написать моим агентам.
Фрейлина вопросительно изогнула
Та поняла это молчаливое предупреждение и сказала:
— Я хочу исправить то, что натворила.
Дейзи кивнула и вышла из холла вслед за мажордомом. Миранда обняла Блайд за шею и поцеловала в щеку.
— Я люблю тебя, мама Блайд, — с детской непосредственностью произнесла она.
— Я тоже люблю тебя, малышка, и обещаю больше никогда не разговаривать с твоим папой громким голосом.
Глава 8
Ночные сумерки уже начали сгущаться, когда Роджер возвращался домой. Вечер, проведенный в лондонской таверне с несколькими друзьями, с помощью которых он хотел установить имя стрелявшего в него, был потрачен впустую.
Надо непременно выяснить, кто нанял этого лучника, подумал Роджер. Для него это было делом жизни и смерти: или он узнает имя своего врага, или умрет.
Не было никаких сомнений: тот, кто желал его смерти, был убийцей Дарнел. Теперь он избрал своей целью самого Роджера, а поскольку первая попытка не увенчалась успехом, за ней вполне могла последовать вторая. Но найти убийцу в Лондоне было так же сложно, как иголку в стогу сена.
Остановившись возле конюшни, Роджер спешился и вошел внутрь. Тут же перед ним появился заспанный грум, который взял коня под уздцы и отвел в стойло. Родхсер кивнул слуге и собрался уже выйти, как его внимание привлекли пони. Аспазия дремала, положив голову на спину своего Перикла, а тот стоял, не шелохнувшись, давая ей возможность отдохнуть.
— Ты поставил их в одно стойло? — спросил Роджер у грума.
— Милорд, сначала мы поставили их в разные стойла, но они вели себя очень беспокойно, — объяснил слуга. — А потом пришла герцогиня, чтобы покормить пони морковкой. Она приказала поставить их вместе. Как
только я это сделал, животные тут же успокоились.
«Это волшебные пони, — вспомнил Роджер слова шотландца. — Они умрут от одиночества, если их разлучить».
Роджер погладил животных. Перикл закивал головой, а Аспазия покосилась на него своим невидящим глазом. Однако этот незрячий взгляд встревожил Роджера. Ему показалось, что пони заглядывает прямо в душу.
— Значит, любите друг друга? — пробормотал себе под нос Роджер.
— Вы что-то сказали, милорд? — спросил грум.
— Я разговаривал сам с собой, — ответил Роджер и вышел из конюшни.
«Не существует такого чувства, как любовь», — проговорил он про себя, направляясь к дому. В этом его убедили и отец, и первая жена. Однако холодность отца и измены Дарнел он переносил легче, чем один взгляд Блайд.
О, Блайд Деверэ была настоящей загадкой. С одной стороны, расчетливая деловая женщина, которая рисковала на рынке и не останавливалась ни перед чем ради выгоды. С другой — исповедующая самую нелепую и нерациональную жизненную философию, с которой он когда-либо сталкивался. Но одно бесспорно и очевидно: она добрее и внимательнее к Миранде, чем родная мать девочки.