Желание по принуждению
Шрифт:
– Вы знаете мое имя, – начинаю я неуверенно, пытаясь справиться с голосом. – Откуда?
Я коротко смотрю в его сторону и замечаю, что его взгляд направлен поверх моего плеча. Он избегает смотреть мне в лицо, будто ему достаточно лишь контура. Просто знать, где я нахожусь и всё.
– Да, нам нужно поговорить, – он тяжело выдыхает и вдруг отворачивается.
Пауза затягивается, и мне становится дурно от созерцания его спины. Что-то происходит, я чувствую, что что-то происходит, он обдумывает
– Как вас зовут?
Я заставляю его проснуться, он оборачивается и вновь смотрит поверх моего плеча.
– Кирилл. Под стулом фотографии, возьми их.
Его то ли просьба, то ли приказ застает меня врасплох, я не могу сообразить даже, что такое стул.
– Под стулом, Саша, – повторяет он. – Опусти руку и возьми фотографии.
– Что за фотографии?
– Я всё объясню, но словам обычно плохо верят. Поэтому тебе лучше увидеть.
Это какая-то игра, проклятая больная игра. Я успеваю подумать, что согласна поверить на слово во что угодно, лишь бы не двигаться по его указке.
– Я не готовил этот разговор, и, вряд ли, есть верные слова, – мужчина замолкает на пару мгновений, словно все же ищет подходящие слова. – Тебе страшно, я знаю…
– Просто отпустите меня.
– Я не могу.
– Я никому не скажу. Честно…
Он кривится на мое фальшивое «честно», и я замолкаю.
– Там три девушки, я хочу, чтобы ты посмотрела на их лица.
– Я не хочу, – в моем голосе появляются слезы, – нет, пожалуйста…
– Хорошо, – он кивает пару раз как заведенный, – я сам покажу.
Спинка стула жалобно скрипит, когда я ввинчиваюсь в нее, чтобы отстраниться.
– Видишь? – произносит он, когда веером раскрывает три фотографии передо мной.
Как он и говорил, на них портреты трех девушек, которые с беззаботными счастливыми лицами смотрят на меня. И они выглядят смутно знакомо, но я не могу понять почему.
– Чего вы хотите от меня?
Я впервые осмеливаюсь посмотреть ему прямо в глаза. Но он отводит взгляд.
– Посмотри внимательно.
– Я не понимаю. Что вы…
– Прошу, Саша, – произносит он с нажимом. – Посмотри еще раз.
У меня кружится голова. Я не могу найти ни одну подходящую коробочку, в которую можно упаковать происходящее. И не знаю, что делать. Все тело сводит от напряжения, потому что я жду, что сейчас все станет много хуже, а я не смогу ничего поделать. Он нажимает и нажимает, забирая пространство, и я молю, чтобы осталась хотя бы небольшая полоска воздуха между нами, жалкий просвет… Чтобы он не подходил вплотную и не дотрагивался до меня больше, пусть остается как есть, и хорошо, пусть будет его просьба. Она по-настоящему пугает меня, но черт с ней. Если это его условие, то пусть.
Я все-таки смотрю на фотографии. И вдруг
Четыре женских лица. На вид мы ровесницы, двадцать три – двадцать шесть. У одной девушки волосы собраны в высокий хвост, у других, как у меня, струятся вдоль лица, закрывая плечи. Мы все блондинки. Да, даже оттенок один, хотя у одной из нас видно отросшие черные корни. И наши глаза, они тоже похожи, открытый немного наивный взгляд, и пухлые губы…
– Кто они?
Он переворачивает первую фотографию. И я рефлекторно вскакиваю на ноги, свалив стул на пол.
– На остальных то же самое, – продолжает он, не шелохнувшись. – Они мертвы. Убиты.
На обратной стороне девушка с хвостом лежит на земле, она обнажена и едва прикрыта голубой клеенкой, что привозят с собой криминалисты. Ее руки распростёрты в стороны, а голова склонена на бок. И девичье тело буквально истерзано, куда бы ни падал мой взгляд, я вижу кровавый след от ножевого ранения.
– Не подходите ко мне, – я оглядываюсь в поисках хоть чего-нибудь тяжелого, но все плоскости пусты, остается только стул, что лежит опрокинутый у ног.
– Ты зря встала, ты можешь отключиться в любой момент. Я же говорил, что напутал с дозой.
Он заглушает следующую фразу и возвращается взглядом ко мне, осматривая мою напряженную позу.
– На это тяжело смотреть, – он кивает и переворачивает фотографию, скрывая страшную сторону. – Я не хотел напугать тебя, просто хотел, чтобы ты понимала, что происходит. Всю серьезность… Он убил их, и он уже выбрал тебя.
– Он? Кто он?
– Мои слова ничего не стоят сейчас. Я говорю в пустоту… Ты не слушаешь и тянешь время, а еще ждешь удара. Ты не начнешь доверять мне, что бы я не сказал, это и лишнее. Без доверия или с ним, но я буду делать, что должен.
Я отчетливо слышу угрозу, и его голос даже меняется, железные нотки скребут прямо по нервам. Ему словно надоело говорить вкрадчивым тоном. Или он увидел, что показная мягкость не приносит нужного результата.
– То есть мои слова тоже ничего не стоят?
Он молчит, а потом делает красноречивый жест головой, завершая разговор.
– Тебе нужно отдохнуть, и мне тоже. Я ужасно устал, – он прикрывает глаза на мгновение. – Нам лучше подняться наверх, там спальни.
– Я никуда не пойду.
– Я не хочу нести тебя, – произносит он с раздражением. – А ты не хочешь, чтобы я дотрагивался до тебя.
Он не дает осмыслить последнюю фразу и резко приближается, а следом сжимает мою руку выше локтя. Я вздрагиваю от неожиданного и хозяйского прикосновения и выставляю свободную руку, чтобы не пропустить второй выпад.