Желание
Шрифт:
Я медленно прошла вдоль пригорка, ведя саблей по подтаявшему снегу. Заговоров никаких я не знала, кроме избитой фразы: «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет». Сухие былинки упали, скошенные острым лезвием. Я подобрала их, скрутила жгутом, поставила обережком около черты. Срезала еще один пучок, стала вертеть травяную куклу. Спину прожег чей-то взгляд. Я быстро оглянулась. Никого. Вспомнился Мельник — старик, способный бродить на расстоянии от своего тела, не очень мне нравился. Кто его знает, может, он помог
Вторая кукла встала с другой стороны пригорка. Я подошла к березе, нашла на ней след от сучка и уперлась в него безымянным пальцем. Если так постоять, то все колдуны проявятся. Однако что-то не видно. А еще верный способ от всякой нечисти — смотреть ей прямо в глаза. Колдуны такой взгляд особенно не любят.
— Скажи, Маша, ты случайно не 29 февраля родилась?
Борис вышел ко мне из-за деревьев. Невысокий, худой, с резким узким лицом. Из всех Смотрителей я не любила его больше всех. Думаю, наша нелюбовь взаимна. Длинное черное пальто с поднятым воротником. Дункан Маклауд был бы в восторге: в такой одежде есть куда спрятать меч. А значит, Борис пришел не с пустыми руками.
— Чем вам не нравится этот день? — Я развернула саблю так, чтобы было понятно: клинок принесен сюда не ради антуража.
— В народе он посвящен святому Кассиану…
Руки Борис держал в карманах, говорил медленно, как будто специально тянул время. Так дикторы по радио растягивают слова, когда не знают, что говорить. Он кого-то ждал. Я мотнула головой, прогоняя неприятное ощущение тревоги.
— А так как выпадает он только на високосный год, который заранее считается неудачным, то и день, делающий целый год таковым, не сулит ничего хорошего, — тоном сказочника вещал Смотритель. — 29 февраля люди не работали — все начинания и дела пошли бы прахом. А еще Кассиан считается стражником ада. Ему подчиняются все ветры.
Как удачно! Я тоже в этот день никогда не работаю, все больше праздную. Да, с днем рождения Борис угадал.
— Как же вам тяжело живется, — развела я руками. — За что ни возьмись, везде неприятности.
— Пока неприятности нам приносят только твои необдуманные действия. Вот что ты такое тут сделала? — Борис прошел мимо одной из моих куколок.
— Оберег. — Я глянула на нелепое создание. Ну да, без рук, без головы, но пока вроде держится, храбро защищает свою хозяйку. И мой воображаемый круг никто не спешит переступать.
— Колдовской прием. Называется «залом». — Борис покачал головой. — Рвали с поля траву, перекручивали ее, произносили заговор, и урожай на том поле погибал.
Я покосилась на торчащие из снега оставшиеся былинки. До весны точно все погибло.
— Маша, ты нам очень мешаешь. — Борис пнул мою куколку. Она дернулась, но устояла. — Я не понимаю всяких сентиментальных установок на тему «жалко». Мы серьезные люди и
— Не ругайте Олега, он не виноват.
Борис мрачно нахмурился, тяжело посмотрел на меня из-под густых бровей.
— Давай-ка я обрисую тебе ситуацию.
— Вы хотите связать меня по рукам и ногам и положить в темный подвал? — предвосхитила я его мрачный прогноз.
— Будь все столь просто, мы давно бы так и сделали. Надеюсь, ты не приписываешь свое везение только себе?
— Сомнительное везение. — Я чуть поклонилась, отведя саблю в сторону. Хотелось сказать гадость, но ничего достойного с ходу не придумалось.
— Конечно, было бы неплохо, если бы место Ирины заняла ты. Нам нужен человек, владеющий оружием. — Борис кивнул на клинок в моей руке.
Я улыбнулась. Предложение настолько бредовое, что даже не стоило о нем думать.
— Еще я должен сказать тебе спасибо. До недавнего прошлого мы о такой большой популяции вампиров ничего не знали. И Эдгар, конечно, впечатлил.
— Обращайтесь, — пожала я плечами, — могу еще что-нибудь поведать.
Борис покачал головой, прошел вдоль моей черты.
— От тебя нам больше ничего не нужно. Уж извини. Нам нужен Макс. — Смотритель нервно поддернул на руке перчатку.
— Он не придет.
— Олег предупредил. Что ты такого ухитрилась сказать вампиру, что он оставил тебя без своего покровительства?
— Я обхожусь без покровительства! — вспыхнула я.
— Удивительный ты человек. Неужели у вас и правда все так серьезно? Как тебе это удалось?
— Вам не понять. Смотрители не обладают способностью любить. Только ненавидеть, — вернула я ему брошенный когда-то мне мяч.
— Тебе, наверное, будет приятно знать, что Олег тебя защищает.
— Не очень.
Мне хотелось позлить Бориса. Но мои слова его не сильно заинтересовали. Он потирал одну руку о другую, неприятно поскрипывая кожей перчаток. Нервничал. Мне стало не по себе. Понятно, что драться со мной Борис не собирается. Он задумал что-то другое. А поэтому нервничает. Совсем так же, как при появлении вампира.
Кого же он ждет? Ради кого тянет время? Сколько можно говорить ни о чем!
— Неужели тебя не смущает, что Макс — нежить? Он мертв! Твой Макс — не человек!
— Зато человечнее многих. — Я пыталась сообразить, к чему он ведет.
— Но он мертв!
— Просто такая форма жизни. Другая. — Я покачала головой.
— Что ты с ним будешь делать? Пока ты молода, ваши отношения могут казаться веселой игрой. Но пройдет пять лет, десять, пятнадцать, ты повзрослеешь и поймешь, что ошиблась. Он со своей якобы человечностью останется прежним, а ты начнешь стареть. И какой выход? Стать такой, как он. Стать вампиром. А ведь это смерть! Страшная. Без покоя.