Желанная и вероломная
Шрифт:
Камерон облегченно вздохнул.
Прохлада коснулась его лба и переместилась к плечам. Лихорадка уже отступила. Вконец ослабевший Дэниел просто наслаждался прохладой. Неужели он все-таки умер и по случайности попал в рай? И то правда: сколько можно дразнить смерть?
А может, янки уже упрятали его в тюрьму? И лечат его сейчас, чтобы потом окончательно доконать какой-нибудь изощренной пыткой?
Камерон вновь ощутил легкое прикосновение полотенца.
Он открыл глаза и чуть не вскрикнул от удивления.
Миссис
Почувствовав на себе его взгляд, она вздрогнула.
— Ты все еще здесь, — выговорил он слабым голосом.
— Я дала вам честное слово, — отозвалась она, на мгновение замерев.
Он собрался с силами и схватил ее за руку.
— Ты сдержала слово, данное мятежнику? — удивился он.
— Мое слово, сэр, свято и не имеет значения, кому оно дано.
По лицу Дэниела медленно расплылась улыбка.
— Благодарю вас, миссис Майклсон. Вы, возможно, спасли мне жизнь.
Она встала, и он с сожалением выпустил ее руку.
— Что значит «возможно»?! Нет ни малейшего сомнения в том, что я спасла вам жизнь! Вы сгорали от жара. Но теперь, кажется, лихорадка вас отпустила. Сейчас я дам вам попить, потом принесу что-нибудь поесть, а как только снова стемнеет, вы уйдете…
Келли налила большой стакан воды из кувшина, стоявшего на столике у кровати. Дэниелу вдруг показалось, что вкуснее он ничего в жизни не пробовал. Боже, как же хорошо!
Она взяла у него пустой стакан.
— Теперь, полковник, отдохните, а я принесу вам супа. Но предупреждаю, хотя я сдержала свое слово, это ничего не меняет, вы мой враг. И я хочу, чтобы вы ушли.
«Так, значит, битва возобновилась», — подумал Камерон.
В ее глазах появился серебристый блеск — прекрасный, завораживающий, но предупреждающий о том, что с ней придется считаться.
Он нахмурился и снова поймал ее за руку.
— Ты, кажется, сказала «когда снова стемнеет»?
— Да, полковник. Вы то приходили в себя, то вновь теряли сознание в течение почти сорока восьми часов.
Двое суток! Он потерял целых два дня!
А она не побежала к янки, хотя поблизости наверняка стоит немало частей северян.
Из-за того, что дала слово?
Один раз, очнувшись, он подумал, что она намеревается зарубить его саблей… И вот надо же… Благодаря ей он остался жив, но она по-прежнему считает его врагом.
— Мне надо встать, — сказал он и решительно взялся за край простыни.
— Нет! — встревоженно воскликнула она. — Подождите, полковник! — Она смущенно потупила взор.
— Но почему?
— Потому что под простыней на вас ничего нет.
Дэниел, утратив дар речи, ошеломленно взглянул ей в глаза.
— Видите ли, полковник, — вздохнула Келли, — мне пришлось охлаждать все ваше тело. Иначе вы бы не справились с лихорадкой.
— Значит,
— Ведите себя прилично, полковник, — надменно подняв брови, проговорила она ледяным тоном. — У меня просто не было выбора.
— А что с моей одеждой?
— Ваш мундир был в грязи и крови. — Она усмехнулась. — Я его сожгла. Примите мои соболезнования, но поверьте, его нельзя было спасти.
— Нельзя спасти?!
— Так же, как и ваше безнадежное «правое дело», полковник Камерон.
— Наше безнадежное «правое дело»? Пока что, кажется, мятежники держат за глотку вас, янки.
— Но вам не суждено победить.
— Лично мне, мэм, суждено, — хмыкнул он.
— В таком случае слава Богу, что исход войны не зависит от одного человека.
Келли говорила весьма убедительно. «Может быть, она права и я действительно веду себя неприлично?» — подумал Камерон.
Он улыбнулся, представив, как сейчас схватит девушку в охапку и повалит рядом с собой: не стоит раздевать догола мужчину, который так долго пробыл на войне.
Но он, конечно, не сделает этого. Да и, по правде говоря, совсем не уверен, что у него хватило бы сил повалить ее на постель.
— Что с вами, полковник? — деланно встревожилась вдруг Келли. — Что-то вы побледнели. — Прекрасные серые глаза сияли самодовольством.
— Я чувствую себя прекрасно, миссис Майклсон, и если уж на то пошло, меня удивляет, что столь рафинированная леди способна проявить такую доброту и раздеть мятежника донага.
Как вам, наверное, было страшно! Какой опасности вы себя подвергли!
Девушка опустила глаза, но если он надеялся заставить ее покраснеть, то ему это не удалось.
— Полковник, по-моему, под мундиром — синим или серым — все мужчины одинаковы. Я вовсе не испытывала страха.
И надо признаться. Камерон, вы совсем не показались мне… опасным. — Она тотчас круто развернулась и направилась к лестнице.
Дэниел блаженно улыбнулся и закрыл глаза. Он потерял целых два дня и не знал, где ему теперь разыскивать своих людей и генерала Стюарта.
Впервые с начала войны он решил предоставить себе небольшой отпуск по ранению. Видимо, ему придется переходить через линию фронта. Кавалерийский эскадрон, наверное, поджидает его где-нибудь в Виргинии.
А сейчас неплохо бы доказать миссис Майклсон, что он может быть опасен, когда захочет. Чертовски опасен!
Дэниел поднялся с кровати и обмотал вокруг пояса простыню. Затем прислушался к своему организму: жизненная энергия медленно возвращалась. Он размял руки, плечи. Теперь стало ясно, что как бы ни был слаб, он не рухнет на пол после первого шага.
Волоча за собой конец простыни, как шлейф подвенечного платья, полковник стал осторожно спускаться по лестнице.
Пора снова предстать пред ясные очи своего ангела-врага.