Желанный
Шрифт:
Я положила трубку и догнала Флинна. Он перешел к другой картине, такой же неприятной. На ней была женщина, Ида, одетая как рабыня, с бледной и бесцветной кожей, с печальным и запавшим лицом. Я осмотрела ее и другие картины поблизости, каждая из которых была выполнена в подобном стиле, демонстрировавшем всю неприглядность жизни. Всю мерзость.
Конечно, я не любила это в работах Олбриджа. Они напоминали мне, что иногда, когда я меньше всего ожидала, кто-то мог проникнуть взглядом под все мои защиты и увидеть
Я вздрогнула.
— Пошли, — сказала я Флинну, — давай выбираться отсюда.
Мы не стали задерживаться, чтобы выпить, у меня не было на это времени, если я собиралась успеть в «Дрейк» к трем.
— Хочешь пойти со мной? — спросила я, мои родители точно не будут возражать.
— Чай, крошечные бутерброды и благопристойная арфовая музыка? Не говоря уже о твоих родителях, достающих меня вопросами, почему я до сих пор не пошел в колледж? Нет, спасибо. К тому же, если ты занята до конца дня, я могу посмотреть, не получится ли взять послеобеденную смену в пабе.
Я кивнула, чувствуя себя немного виноватой. Теперь, когда я съехала, ему приходилось нелегко с деньгами.
— Ты нашел соседа? Кэт подумывает перебраться в город.
— Думаю, ты единственная, с кем я бы хотел делить однокомнатную квартиру, — заявил он.
— Тебе придется переехать? — Теперь я чувствовала себя действительно виноватой.
— Нет, я что-нибудь придумаю.
Я остановилась, когда мы дошли до главного холла.
— Правда?
— А что? Я не выгляжу, как парень, который способен заработать?
— Тебе повысили зарплату?
Он ухмыльнулся.
— Ты смотришь на человека с блестящим будущим.
— Молодец, — подбодрила я его, принимая такой ответ за подтверждение.
Мы поспешили на улицу, моргая из-за солнечного света, и Флинн остановил для меня такси. Я обняла его, еще раз уточнила, не подвезти ли его хотя бы до отеля, и потом сказала водителю адрес.
Он влился в движение на Мичиган Авеню, а я откинулась на сиденье. Магнифисент Майл распростерлась перед нами, и я мечтала попросить таксиста просто ехать и ехать, пока я не стану уверена, что перестану спотыкаться о каждое препятствие в моей жизни.
Я любила «Дрейк» и любила своих родителей, но чертовски хорошо знала, что встреча с ними воскресит все воспоминания.
Каждый день со смерти Джена становился чуть легче. Но когда я сверну за угол, мне опять будет тяжело. Я почувствую запах его парфюма или услышу ненароком его имя.
Или увижу слезы на глазах моей матери.
Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Это был один из тех поворотов, и мне нужно было собрать все силы, чтобы его пройти. Чтобы быть сильной для родителей, которые всегда были сильными для меня.
Возле «Дрейка» царила атмосфера арт-деко, которую я так любила. Я могла представить
Если снаружи мое воображение вырывалось на свободу, то внутри перехватывало дыхание. Обстановка не кричала об элегантности, она была элегантной. Массивные лестницы, ведущие к красивым цветочным композициям, которые размещались с обеих сторон потрясающих люстр. Они приковывали все ваше внимание, пока вы поднимались по ступенькам в эту волшебную страну.
Я почувствовала это и в этот раз, остановившись на вершине лестницы, чтобы полюбоваться величественной «Палм Корт». Мои родители впервые привели сюда меня и Грейс, когда мне было семь, а ей десять, и я была уверена, что мы принадлежим к королевской семье. Вся комната от драпировки на колоннах и обивки на стульях до массивного букета цветов, который, казалось, рос прямо из фонтана в центре комнаты сияла белым цветом.
Я задержалась на минуту, чтобы вернуться из воспоминаний, потом направилась к стойке портье.
— Я встречаюсь с родителями, — сказала я, и тут моя мать приподнялась со своего места за столиком за фонтаном и помахала мне.
— Столик сенатора, конечно. Я отведу вас.
Довольная, я последовала за ней. Хоть его и выбрали в Калифорнии, но даже в Иллинойсе он оставался сенатором.
— Дорогая, ты выглядишь усталой. — Мама крепко обняла меня, потом отстранилась и внимательно осмотрела каждую черточку моего лица.
Я вздрогнула от ощущения, что мне снова семь, я разглаживаю свое летнее платье и одергиваю свитер, который носила из-за прохлады музея.
—Я в порядке, — ответила я. — Просто не очень хорошо сплю. Похороны и все такое.
Я до сих пор помню выражение испуганной беспомощности в глазах моей мамы, когда я сказала ей о кошмарах после смерти Грейси. Я не могла перенести осознание того, что еще больше добавляю к ужасающему бремени, которое она несла. Поэтому в следующий раз, когда она спросила, я соврала и сказала, что кошмары прошли. Ее облегчение было очевидным, и отсутствие успокаивающих объятий и слов моей мамы было маленькой ценой за то бремя, что упало с ее плеч.
— Где папа? — поинтересовалась я в надежде сменить тему.
— Мы столкнулись с президентом «Трикор Транспортейшнс». — Она кивнула в сторону, где мой отец стоял, разговаривая с седовласым мужчиной и двумя молодыми девушками, которые, очевидно, были дочками собеседника. — Он вернется через минуту. А мы пока можем заказать.
Наш столик был достаточно далеко от фонтана и арфы, и мы хорошо слышали друг друга. Мы заказали эрл-грей для всех, и мама окунулась в рассказы о светской жизни. Я удобно уселась, успокоенная знакомыми разговорами.