Желая тебя

Монро Люси

Если она так привлекала его, почему Даниэль даже отдаленно не рассматривал перспективу совместного будущего?

Скорее всего, полагал, что она ему скоро надоест. По сути, именно это он и предполагал с самого начала. Даниэль видел в ней навязчивую идею, от которой хотел излечиться и, по своему собственному признанию, одно время даже пытался игнорировать эту одержимость, прежде чем, — наконец, признав ее, — сдался и перешел в наступление. Думал ли он, что к окончанию их расследования его влечение к ней может пройти?

Джози не понимала, зачем

ночью Даниэль настоял, чтобы она уснула в его объятиях. Беспристрастно взглянув на ситуацию, девушка быстро осознала, что для него это было так же важно, как и для нее, но не понимала почему. Если их связывал только секс, почему ему было так важно, чтобы они делили близость даже во сне?

Может, все дело именно в сексе? Даниэль, безусловно, воспользовался ее готовностью и вчера ночью и сегодня утром, но она позволила это, лишь после того, как он признался, что заботится о ней.

Девушка огляделась, еще раз посмотрела на розы, вдохнув их сладкий аромат, и вынуждена была признать, что вчера ночью он обращался с ней точно не как с чуть более приятной заменой собственному кулаку. Или Даниэль был чертовски хорошим актером, или она кое-что значила для него. Он внимательно отнесся к чувствам Джози и сделал все возможное — разве что не подарил ей кольца, — чтобы прошлая ночь стала самой чудесной в ее жизни. Между ними есть что-то гораздо большее, чем просто секс. Если Даниэль считал это лишь навязчивой идеей, зачем бы ему так стараться, чтобы первый любовный опыт она запомнила навсегда?

С другой стороны, может, он, будучи честным человеком, рассматривал приложенные усилия как равноценный обмен на то, что получил от нее… хорошую сексуальную разрядку… и ничего больше.

Глава 9

Джози уселась напротив Даниэля, аромат тающего сливочного масла и вафель наполнял ее рот слюной. Так как мужчина не потрудился накинуть на себя рубашку, то, на данный момент, его обнаженный торс выглядел для девушки намного привлекательнее завтрака, и это даже несмотря на то, что она была сильно голодна.

— Прекрати это немедленно, Джозетта, или мы сегодня не выйдем из номера.

Пристальным взглядом девушка окинула его лицо: челюсти крепко сжаты, взгляд потемневших глаз опаляет жаром.

— Делать что? — с показным простодушием поинтересовалась она.

— Смотреть на меня так, будто задумала вместо вафель размазать этот тягучий сироп по моей груди.

— Звучит заманчиво. В этом случае мне пришлось бы слизать его с тебя, да? Умм!

Она с удовольствием наблюдала за тем, как его соски мгновенно напряглись.

— Да.

У Джози резко подскочила температура в наиболее чувствительных местах, стоило ей только представить себе эту картинку, и она облизнула губы, мысленно уже приступив к волнующей дегустации.

— А ты позволил бы мне сделать это?

Даниэль издал придушенный звук — полусмех, полустон:

— В другой раз, не сейчас. Нам уже пора возвращаться к тебе домой.

Он был прав.

У них была работа, которую ни в коем случае нельзя было откладывать, да и Клер будет беспокоиться. Хотя Джози и оставила для нее сообщение в пансионате для престарелых, но оно было немного сумбурным, а девушка не хотела излишне волновать свою подругу. Для занудливого компьютерного червя у Клер был довольно сильно развит материнский инстинкт.

— Я не виновата, что у меня разыгралась фантазия из-за того, что ты тут разгуливаешь полуголым. Ты и в одежде выглядишь очень сексуально. Но обнаженный ты просто убийственно хорош.

— Небольшое уточнение: для тебя.

— Только не говори мне, что большинство женщин не считают тебя самым сексуальным мужчиной из всех, кого они когда-либо видели. У тебя такие твердые мускулы, что многие мужчины ради них пошли бы на смертоубийство, и взгляд древнего воина, в котором женщине так легко потеряться, — хотя Даниэль, безусловно, являлся предметом ее грез с первой же встречи, Джози пришлось признать, что действительность во много раз превзошла самые смелые ее фантазии.

Он уставился на нее так, будто она была инопланетянкой.

— Что? — спросила она и нахмурилась: — Ты же не слепой. Посмотри на себя в зеркало.

— Мои глаза вовсе не так добры, как твои. Когда я смотрюсь в зеркало, то не вижу там мужчину, которого ты только что описала.

— А кого ты видишь?

— Моего отца.

— У вас с ним такое большое сходство?

— Да, — и в его голосе совсем не слышалось радости по этому поводу.

Она не помнила, чтобы он когда-нибудь говорил о своих родителях.

— Ты с ним часто видишься?

— Никогда.

— Он еще жив?

— Да.

На какое-то мгновение в глазах Даниэля полыхнул гнев, но так же быстро потух. Тем не менее, его реакция была слишком очевидной, чтобы спутать с чем-то другим.

— Разве он не живет с тобой? — осторожно спросила она.

— Нет.

— Он все еще живет в резервации? — Хотвайр упомянул как-то, что Даниэль вырос в резервации, но не сказал, почему тот ушел оттуда.

— Нет.

Если бы это был кто-то другой, Джози могла бы подумать, что подобная краткость ответов означает нежелание продолжать разговор на эту тему, но Даниэль был лаконичен и в лучшие времена. Да к тому же, мужчина был достаточно прямолинеен для того, чтобы посоветовать ей заняться своими делами и не донимать его, если бы она задавала вопросы, на которые ему бы не хотелось отвечать.

— Где же он тогда?

— В тюрьме.

Неудивительно, что Даниэлю не нравилось сходство с отцом.

— А что насчет твоей мамы?

— Она умерла до того, как он попал в тюрьму.

— Я сожалею.

— Я тоже. Она была очень ласковой женщиной. Доброй и мягкой.

Джози с ленцой потянулась, мягкая ткань футболки обрисовала упругую грудь, не стесненную лифчиком, и острые пики сосков, как следствие ее недавних фантазий о том, как она будет слизывать сироп с обнаженного мужского тела.