Железная коза
Шрифт:
В этих трудах упущена одна важнейшая, банальная для среднего спеца, но архиобязательная в колдовстве штука: если ты творишь колдовство, будь любезен обозначить в заклинании и условие, кое сие колдовство развеять может. Например: если превращаешь желчный пузырь летучей мыши в изумруд, то обязан присовокупить, допустим, что изумруд можно продавать не за валюту, а только за деревянные. Иначе снова в пузырь обернется. Или другое какое условие. Собственно, это условие даже вслух и произносить не надо. Главное, чтобы оно подразумевалось.
А теперь представим
Вобщем, условием Кощубея было: «Если кто ее полюбит в таком обличье, да возжелает в супруги…» Тьфу, мерзость. Хотя, с другой стороны, если это мерзость, то что можно сказать о русских народных сказках, в которых герой женится на лягушке?
Короче. У Лахудра челюсть отвисла, когда перед ним объявилась не милая пушистая козочка, ресницы-бабочки, а отвратительная в своей наготе белозадая девица. И зад явно не на одной капусте с морковкой выращенный.
Лахудр кузнечиком отскочил на три метра (дальше не позволила стенка сарая).
— Говорили мне друзья: не трахайся, где работаешь!
А Ознобушка? Она от радости не заметила перемену в партнере. Она от радости кинулась к студенту обниматься и целоваться. Вдова с ветерком.
— Изыди! — пустил петуха спекулянт и подхватил негигиеничные вилы. — Сейчас шайтан поможет мне выпустить на волю все проглоченные тобой бифштексы.
— Не убивай меня, добрый молодец, — наконец реально оценив ситуацию, оголенная, как провод, княгиня опустилась на колени и молитвенно сложила руки, напоминая кающуюся Магдалину того самого Эль Греко. — Я тебе еще пригожусь. Исполню хоть три, хоть десять желаний.
— Не требуется, — отрезал предприниматель и занес оружие для удара. Чистый Цицерон.
— Исполню любое желание. Хочешь новую козочку? Выберешь на княжеском выпасе самую лучшую.
Долго ли коротко они торговались, и как ни тяжело было Гирею, он нашел силы взять расписку.
— Значит так, пиши, — для удобства освободив руки, дотошный, как зубочистка, торговец принялся загибать пальцы, — козы тельные — три, белые верблюдицы — три, и… и одного шамаханского жеребца. — Что-то такое, на уровне подсознания, было в подслушанном в «Грибке» разговоре.
Вы оказались в Мордорвороте, и стойбище встречает вас традиционным приветствием: «Моя — твоя не понимай». В лучшем случае.
Мордорворот — главный поселение Ордынщины, поскольку других жилмассивов нет, а если бы были, то тут же отделились бы. Мордорворот — экономический (занимает первое место по выпуску фальшивых денег по Великой степи), научный (здесь был изобретен электрошок) и культурный (местный из приличия не станет бить в морду, если местный один, а не с друзьями) центр. Расположен
Был жаркий вечер. Из городского сада доносилась раскаленная музыка духового оркестра. Солнце опекало пыльную мостовую и закопченые бревенчатые стены лабазов. Прохожих почти не было, а те, которые были, пялились на нашу Ознобушку испуганно, крестились и шарахались в проходные дворы. «И чего они пугаются», — думала изнывающая под солнечными лучами госпожа Козан-Остра, вдова по менталитету. Солнце особенно жгло незащищенные соски и пупок. Фараонша была оголенная, как провод. Жадный коммерсант не выделил ей никакого барахла и выставил за дверь в чем мать родила. Не побоялся Аллаха прогневить.
Озноба Козан-Остра вышла на базарную площадь. Среди рыбьей чешуи, арбузных корок и разложенных на прилавках товаров здесь кой-какой народец копошился.
— Ага, попалась! — схватил героиню за руку одноногий инвалид, попахивающий куриным пометом.
Само собой образовалось кольцо любопытных, все больше бабы в длинных цветастых юбках и ватных телогрейках. Одни в кокошниках, другие в оренбургских пушистых платках.
— Ишь, какая худая, — стали они живо обсуждать. — А мужикам только такого и надо, не боятся поцарапаться. Им с дородной женщиной ни в жись не справиться, вот и притворяются, окаянные. Нешто нынче мужики — одна видимость. А здесь нешто девка — одна невидимость. Вот их друг к дружке и тянет.
— От, сидоровы дети! — сквозь толпу протиснулся постовой в белой гимнастерке и синих брюках с алыми лампасами. — Чего причитаете? Да нальет свинцом ваши весовые гири шайтан с Южноуралских гор.
— Голую поймал, — с видом удачливого рыбака доложил инвалид.
— Чья будет? — представитель власти сурово осмотрел улов. Он так много слышал о вреде распутства, что захотелось убедиться лично.
— Эт, кажись, жена лектора общества глухонемых, — неуверенно раздалось из толпы.
— Вот видишь, приличная женщина, — оттолкнул краснолампасый лапу инвалида. — Может у нее в бане одежку сперли? — У парня не было никаких симптомов, но врачи в один голос твердили: дескать, у него ящур. Наверное, денег хотели.
— Нет, это не жена лектора, та в коленках пожиже будет, и родинка у нее под левой грудью, — сказали справа.
Тем временем на заднем плане воры грузили оставленным товаром КРАЗ. Инвалид снова ухватился за голую. Теперь уже не за руку, а за бедро.
— Похоже, — добавили справа, — это старшая дочка начальника эха на Панкостроительном заводе. Соски того же цвета, и кучеряшки схожие.
— Ну, чего хватаешь? — прикрикнул на инвалида страж порядка. Ящура он не боялся, а боялся заснуть на посту. И того, что узнают, что он не умеет ходить строем. — Не видишь, проблемы у гражданочки. Может постиралась, а вещи не просохли вовремя.