Железная маска. Между историей и легендой
Шрифт:
Возникает вопрос, не было ли в июле 1669 года какого-либо непредвиденного события. Дело в том, что все письма Карла II к Мадам, написанные после письма, датированного 4 июля 1669 года, в котором он уведомлял ее, что пошлет ей ответ с аббатом Приньяни, пропали. Историки неоднократно предпринимали попытки разыскать их, однако безуспешно, тогда как все предшествующие письма сохранились, в частности, в Архиве Министерства иностранных дел в Париже и в Библиотеке Ламберта в Лондоне. С 4 июля 1669 года и до подписания в июне 1670 года договора в Дувре корреспонденция была обильной, учитывая, что брат и сестра, как известно, писали друг другу не реже двух раз в неделю. С другой стороны, Карл II, которому не терпелось заключить соглашение с Людовиком XIV, даже ценой больших уступок, больше месяца тянул с ответом ему. Причина этой странной задержки так и остается необъясненной.
Похоже, что в июле отношения между Людовиком XIV и Мадам, прежде очень хорошие, несколько испортились. Генриетта оставалась в Сен-Жермене до 23 июля, когда она уехала в Сен-Клу, где собиралась рожать. 27 августа она произвела на свет девочку, Анну Марию, мадемуазель де Валуа.
В письме Бекингему от 24
279
C.-H. Hartmann. The King, my Brother. London, 1954. P. 282.
280
Ральф Монтегю — лорду Арлингтону, 16/26 июля 1669 года (С.-Н. Hartmann. Op. cit. P. 267).
По мнению английского историка Сирила Гартмана, это непродолжительное охлаждение объясняется тем, что Генриетта слишком близко к сердцу принимала интересы Карла II, что не нравилось Людовику XIV. [281] Жаклин Дюшен, биограф Генриетты Английской, напротив, полагает, что причиной раздора послужила ревность Генриетты к маркизе Монтеспан, которая вскоре должна была родить королю ребенка. [282] Хотя и нет доказательств, однако ничто не свидетельствует и против того, что отстранение Генриетты Английской от переговоров имело иную причину, нежели «сердечную остуду»: например, открылось, что один из слуг Мадам проболтался, что выставило Людовика XIV в неприглядном свете перед его кузеном Карлом II. Этим мог бы объясняться арест Эсташа в Кале… {50}
281
C.-H. Hartmann. Op. cit. P. 281.
282
Jacqueline Duch'ene. Henriette d'Angleterre, duchesse d'Orl'eans. Paris, Fayard, 1995. P. 342.
В июне 1670 года, спустя несколько месяцев после кончины королевы-матери во дворце Коломб (королевский врач Валло, этот невежда, лечивший какое-то ее недомогание, по глупости своей прописал ей слишком большую дозу опия), королевский двор предпринял путешествие во Фландрию, из Лиля в Дюнкерк, что дало Мадам возможность, не возбуждая подозрений у своего супруга, переправиться со свитой в двести человек через Ла-Манш, чтобы в Дувре повидаться с братом и подготовить подписание секретного договора о союзе, что послужило прелюдией к войне против Голландии.
Генриетта Английская была женщиной весьма хрупкого телосложения и склонной к чахотке. С некоторых пор она стала жаловаться на боли в боку. Вскоре после возвращения в Сен-Клу, 30 июня, в два часа пополудни, она скоропостижно скончалась после того, как выпила стакан холодной цикориевой воды, вызвавшей у нее страшные боли, понос и рвоту. Придворные врачи оказались бессильны перед этой болезнью, вероятно, скоротечным перитонитом. Валло, уже угробивший ее мать, ограничился тем, что прописал пациентке клистир. Версия о естественной смерти Генриетты была встречена с большим недоверием, особенно в Англии, где считали, что ее отравили. И это несмотря на результаты патологоанатомического исследования, проводившегося совместно французскими и английскими врачами в присутствии посла Монтегю. Вскрытие показало, что покойная страдала многими болезнями: гангреной кишечника, наполненного, равно как и желудок, желтушной жидкостью, тяжелым поражением печени и левого легкого. Несчастная и сама думала, что ее отравили, причем подозрение падало на любовников ее мужа, особенно на шевалье де Лоррена, который, находясь в изгнании в Риме, оплатил совершение сего преступления. Как следствие, франко-британские отношения настолько ухудшились, что одно время даже опасались, как бы Дуврский договор не был дезавуирован.
Людовик XIV потребовал от брата, чтобы тот отдал ему все бумаги своей покойной жены. Однако тот выполнил королевское распоряжение с некоторой задержкой, поскольку был заинтригован, обнаружив множество зашифрованных писем, и пытался докопаться до их смысла. Именно тогда, полагают некоторые, король распорядился уничтожить всю корреспонденцию своей покойной невестки, начиная с 5 июля 1669 года и до ее смерти. Спустя всего девять дней после скоропостижной и таинственной кончины Мадам, когда уже была уничтожена по распоряжению короля ее корреспонденция,
В опровержение этой версии некоторые приводят тот аргумент, что если бы Эсташ был арестован в связи с секретными переговорами между Францией и Англией, то в 1678 или 1679 году, по окончании войны с Голландией, его освободили бы, как было в 1684 году, при заключении Регенсбургского перемирия, со шпионом Дюбреем. Это возражение мне представляется неубедительным, поскольку в случае с Эсташем речь шла не о банальном дипломатическом секрете, а о гораздо более важном деле, касавшемся католической веры, чести и самой жизни короля Англии. В своем ответном письме от 28 июня Людовик XIV поклялся сохранить этот секрет, дав слово благородного человека. Ясно, что такую клятву нельзя ставить на одну доску с балансом интересов двух держав, когда считается допустимой любая хитрость. (Например, Франция не считала зазорным для себя делом предоставлять субсидии как Карлу II, так и вигской оппозиции, ради сохранения отвечавшего ее интересам равновесия сил.) В данном же случае речь шла о личных отношениях короля с королем, о солидарности, объединявшей двоих «братьев», перед которой отступали все их разногласия. Они были едины в своем стремлении не допустить возвращения в Англию республики. Данная Людовиком XIV клятва была тем более важна, что она касалась религии, а это для короля Франции значило гораздо больше, чем полагают некоторые.
Интересно отметить, что степень важности дела Эсташа Данже менялась в зависимости от состояния франко-британских отношений. Война с Голландией началась 22 марта 1672 года. Стремясь скорее получить первую четверть обещанной ему суммы, Карл II начал военные действия, направив свою Портсмутскую эскадру против мирного конвоя торговых голландских судов, проходившего близ берегов острова Уайт. За месяц до того Сен-Мар предложил Эсташа Данже в качестве слуги для Лозена, но момент был выбран явно неудачно! Разве Лозен, этот авантюрист, хотя и дворянин по рождению, не подозревался в предупреждении голландцев о воинственных планах французского короля? Вполне можно понять отказ Людовика XIV.
Вопреки тому, что думал Тюренн, война не закончилась за шесть месяцев. Она перекинулась на всю Европу, включая Испанию, Священную Римскую империю и отдельных германских князей. В 1675 году, благодаря стараниям первого министра Томаса Осборна, графа Данби, Англия вышла из союза с Францией и заключила сепаратное соглашение с Республикой Соединенных провинций — тогда Эсташ покинул свою строго изолированную от мира камеру, чтобы поступить в услужение к Фуке. Секрет утратил свою важность. Спустя четыре года Англия переживала жестокий внутриполитический кризис: был раскрыт по доносу некоего англиканского фанатика обширный папистский заговор, организованный одним просвещенным католиком, Титом Оутсом, что посеяло в стране панику. Спонтанно возникали вооруженные отряды ополченцев, беспощадно преследовавшие католиков в Лондоне, устраивая над ними кровавые расправы. Карл II, и сам не чувствовавший себя в безопасности, вынужден был подчиниться общественному мнению. Из парламента изгнали лордов-католиков, а герцог Йоркский, известный своей приверженностью римско-католической вере, был исключен из Тайного совета. В тюрьме оказались даже ближайшие друзья короля. Тогда было бы особенно опасно предать огласке то, о чем переписывались Карл II и Генриетта Английская… Важность секрета опять возросла. Именно в этот момент Лувуа писал Фуке, в услужении у которого находился Эсташ Данже: «Вы понимаете, сколь важно, чтобы никто не узнал того, что известно ему». Несмотря на сложные отношения со своим кузеном Карлом, Людовик продолжал щедро субсидировать его, прибегая для этого к помощи доверенного посредника, и неукоснительно соблюдал свою клятву. Той же линии поведения он придерживался и после подписания Нимвегенского мира, по условиям которого окончательно утратили свое значение положения Дуврского договора. В 1680 году Эсташ, который, как предполагалось, был виновен в недозволенных разговорах с Лозеном, оказался совершенно засекреченным, равно как и его товарищ по несчастью Ла Ривьер — Людовик XIV не предал огласке великий секрет. Для него это был вопрос чести! Однако спустя год у него вновь появилась причина быть недовольным Карлом II, который, как небезосновательно опасались, шел на сближение с Голландией, Испанией и Священной Римской империей. Тогда он частным образом, не поднимая лишнего шума, припугнул своего кузена, что предаст огласке секретные положения Дуврского договора, в которых речь шла о его намерении стать католиком. [283] Это был лучший способ заставить английского короля пойти на попятную.
283
Ernest Lavisse. Louis XIV, 'ed. Ren'e et Suzanne Pillorget. Paris, R. Laffont, 1989. P. 678.
Карл II умер в 1685 году. Известно, что он обратился в католичество лишь на смертном одре, без ведома своего народа. Тайный обряд совершил отец Хадлстон, вошедший в королевские покои через потайную дверь, прикрыв плащом свое священническое облачение, а париком — тонзуру. На трон взошел Яков, герцог Йоркский. Уже перейдя к тому времени в католицизм, он был вынужден согласиться на проведение церемонии коронации по англиканскому обряду. Однако он очень быстро рассорился с протестантами, которые призвали к себе на защиту его племянника, герцога Монмаутского, а затем статхаудера Голландии Вильгельма III Оранского, женатого на одной из его дочерей, Марии. В 1688 году свершилась Славная революция, знаменовавшая собой конец абсолютизма Стюартов. С этого момента переговоры, которые велись в 1669–1670 годах, более не имели ни малейшего значения, и Лувуа перестал дрожать от страха, а его сын и преемник Барбезьё, унаследовавший у него эту должность в 1691 году, вообще не проявлял интереса к «старому заключенному».