Железная роза

Ключарев Николай Петрович

Спустившись в ложбину, указанную Сорокой, Баташев остановился. Практическим умом человека, отдавшего всего себя заводскому делу, он оценил выгоду окружавшей его местности. Действительно, если повыше устроить запруду, образуется большое озеро. Оно даст такой запас воды, при котором завод сможет работать круглый год. А что такое вода для заводского дела — он хорошо знал по опыту Унженского завода. Там к весне ее не хватало, и работу приходилось останавливать.

Здесь этого можно было избежать.

Андрей долго стоял в ложбине, слушая, как шумят деревья. Мысленно он уже подсчитывал, какую площадь

придется откупать, чтобы захватить не только все рудоносные земли, но и достаточно леса для пожога угля.

Вернувшись, разбудил спавших и еще раз налил всем по чарке.

Назад шли веселые, возбужденные.

— Она тут кругом, — гудел Сорока, — только бери. Дальше, за Выксунью, богато ее. Ежели с умом — большое дело можно наладить.

Братьям не совсем по нутру были эти рассуждения ссыльного попа, но приходилось помалкивать: спугнешь раньше времени — себе во вред.

К вечеру плоскодонка пустилась в обратный путь.

— Это кто ж такие были — купцы, что ли? — спросил отца Тимоха, глядя, как большая лодка, подняв паруса, быстро удалялась вверх по реке.

— Заводчики. Руду ищут. Надобно в Муром съездить, порасспросить у знающих людей о них хорошенько. Ты, Тимофей, завтра один дома останешься, а мы с Кирюхой на зорьке тронемся. Не прогадать бы с ними, иродами!

Пути до Мурома три часа, а если с попутным ветром — и того меньше. Быстро доплыли Сорока с сыном до белокаменного городка, разбросавшего свои строения по крутому взлобку левого берега Оки. Рано причалили, да поздно толку добились: чуть не пол-Мурома исколесил поп, пока нашел нужного человека, да и то соборный пономарь надоумил.

— Иди в подворье купцов Панфиловых, что скобяным товаром торгуют, спроси приказчика Гордея Силыча. Он мужик обходительный, кажинное воскресенье обедню у нас слушать изволит. Коли Гордей не скажет, искать боле некого.

Приказчик встретил Сороку недоверчиво.

— Кто ты таков, мил человек, я не знаю, и о людях, к коим ты интерес имеешь, поведать ничего не могу.

Пришлось попу поклониться Гордею Силычу двумя шкурками лисиц-огневок, добытых в прошлом году. Приказчик стал сговорчивее.

— Ну, ин ладно. Приходи ужо в трактир купца Седова на Касимовскую улицу. Тамотко, мил человек, и потолкуем.

Как ни жался Сорока, а выставил угощение приказчику. Зато узнать удалось многое. Гордей не раз ездил на Унжу к Баташевым за железным товаром, понаслышался о них от заводских людишек. И вот что рассказал:

— Простого звания те люди, о коих пытаешь. Дед их в молодости кузнецом в Туле был. Потом в доверие к Демидовым вошел, вроде меня приказчиком стал. Когда те на Урал перебираться надумали, его тульскими заводами управлять поставили. Ну, видать, дело то прибыльным оказалось. К концу жизни он два своих завода поставил: Липецкий да Верхне-Тулицкий. Так что отец твоих знакомцев Родион уже заводчиком в бумагах писался. И дети заводчики.

— Чего же им под Тулой-то не жилось, сюда приехали?

— Нужда заставила. Был, говорят, такой царский указ, чтоб на двести верст от Москвы все огненные заводы закрыть. Вот и пришлось Баташевым в другие места подаваться. На Урал ехать — далеко, да и бесполезно: там Демидовы под свою руку все забрали. А тут кто-то из рудознатцев подвернулся, нужные

места указал неподалеку от Касимова. Там у них, у Баташевых-то, теперь два железных завода стоят.

Сорока слушал приказчика и внутренне ликовал: вот она, Сирин-птица райская! Пришел конец худому сидению! Настала пора в люди выходить.

— Руду-то в наших местах, почитай, ищо при царе Петре нашли, — говорил меж тем, пропустив очередную чарку и поддев здоровенный кус баранины, Гордей. — О Колпинке-то, чай, слышал? Ну, то-то. Старики сказывали, князь Долгорукий заводишко тут воздвиг, чугун плавил, да только недолго. По делу наследничка царского Лексея, божьего человека, взяли князька и все именья его порушили. Не привелось, значит, попользоваться.

Посля него купцы, наши, муромские, Железняков да братья Мяздриковы, на Сноведи заводишко возвели, тоже чугун плавить начали. Ин и им не повезло: разбойные людишки тот завод разграбили и пожгли.

Ну, а Баташевы похитрей оказались. Завод построили и сразу охрану оружную выставили. Рунты та охрана называется. У немцев название переняли. Их, Баташевых, так запросто не возьмешь, за мягкое место не укусишь. Теперь, говоришь, сюда, к Мурому, налаживаются? Они достигнут!

Узнав от Гордея многое из того, что его интересовало, Сорока заторопился домой. Выходило вроде бы так, что Баташевым можно довериться.

Рассказанное приказчиком было правильным. Не знал Гордей только того, что остатки завода на Сноведи купил тульский купец Мосолов, и, будь он поувертливее, быть бы ему хозяином в здешних местах. Подвела купца собственная жадность: не захотел дать царским чиновникам сколько следовало. А когда спохватился, стало уже поздно. Берг-коллегия, ведавшая горными делами со времен Петра, выдала разрешение искать, добывать и плавить руду в окрестностях Оки братьям Баташевым.

Близость к центральным городам России давала себя знать. От Касимова до Москвы иль Петербурга не то, что от Урала. И хотя чугун и железо, поставлявшиеся Баташевыми, были похуже уральских, казна охотно брала их.

Через четыре года Баташевы соорудили на речушке Гусь около Касимова новый завод, больше первого. Вскоре посыпались заказы для войска. На Гусевском заводе день и ночь катали железо, ковали шпили и рымбоуты, лили пушки и ядра — готовили снаряжение для флота. За два года казне было поставлено около двухсот орудий разного калибра. Испытание их дало хорошие результаты, и Баташевы стали входить в известность, как знающие заводское дело люди. В Питере все более склонялись к тому, чтобы дать им новый, еще более крупный заказ.

Баташевы понимали, что новый заказ от казны сулил не только выгоду, но и почет. Но чтобы выполнить его, нужно было расширить заводы. Между тем ни на Унже, ни на Гусе запасов руды для этого не хватало. Тут-то и пришла им мысль поискать руду в окрестностях Мурома, в тех местах, где, по слухам, раньше были железные заводы. В Муром послали надежного человека. Вернувшись, он доложил, что те из рудознатцев, которые живы, настолько стары, что повести на рудные места не могут. Указали они на попа Сороку, который приходил к ним однажды с комом руды, спрашивал, что это за камень. Места те он хорошо знает, но ехать к нему небезопасно: занимается-де поп разбойным делом.