Железная трава
Шрифт:
— Насчет охоты? Гимназистом с дедом на вальдшнепов охотился… А позже… на иного зверя стрельбе обучался, — добавил он, криво улыбаясь.
— Вот и занялся бы у нас охотою! — посоветовала она, не обратив внимания на последние его слова.
— А верно дочка говорит… — вмешалась с порога в разговор Дарья, держа в оголенной по локоть руке скалку. — Бери покойного огнестрел и — айда по глухарям… А то сидит себе человек сложа руки, невесть чем пробавляется. Ай из родни кто денежку-то шлет?
Сергей отвел глаза в сторону. Он действительно
— Рад был бы взяться за что-нибудь, да за что? — проговорил Сергей уныло.
— Как так? — воскликнула хозяйка. — Работенку сыскать нетрудно у нас, исправных хозяев вдосталь.
— В поденщики к ним? — прихмурился он, вспомнив одесского грузчика Диомида, его жалобы.
— Поденщина не по душе, так вот за дичь, за пушнину взялся бы! — убеждала Дарья. — У нас от покойного и зимовье в тайге стоит, опять же плашки-силки имеются… Конешно, на все сноровка требуется, так вить и младенец не сразу ходить научается…
— Что ж, попробую! — согласился он. — Испыток, как говорится, не убыток!
— Алена, слышишь? — обратилась Дарья к дочери. — Придется тебе подсобить человеку, пока он с тайгой-матушкой не свыкнется… И к зимовью его сведешь и Таныша нашего к стрелку новому приучишь… А я уж, как-никак, без тебя по дому-то справлюсь…
Как и было условлено, в первое же воскресенье, еще до восхода солнца, Сергей и Алена, сопровождаемые Танышем, отправились в тайгу.
Уже по пути к зимовью Алене удалось подстрелить тетерева, а за нею не без удачи извел заряд и Сергей. Так с парою пернатых в ягдташе они расположились в зимовье на отдых, состряпали себе горячий завтрак, досыта накормили и Таныша.
Зимовье оказалось добротным сосновым срубом, на диво просторным, с полатями для ночлега, с бокатою печью.
— Да тут, Алена Панкратьевна, хоть пир устраивай… свадебный!.. Ты как, — спросил он, посмеиваясь, — замуж не собираешься?
Уловив в его голосе шутку, она неодобрительно взглянула на него.
— Чему быть, тому не миновать, — произнесла она по-будничному просто. — Мамка давно уж зудит… насчет этого! Известно — без мужика в хозяйстве трудно.
— Кто же этот терем сооружал? — поспешил он переменить предмет разговора.
— А папаня же, кто больше! Для себя старался… Он вить, случалось, неделями в тайге время коротал… Значит, по сердцу зимовье тебе?
— Еще как!
— Вот и располагай им, раз по сердцу!.. Только бы не заскучал в одиночку-то?
— Да ведь не без дела сидеть буду… Где же сберегаются снасти на белок? Показывай!.
Так, помогая Алене готовить пищу и оживленно беседуя, осматривая затем снасти и примеряясь к ним, Сергей не приметил, как наступили сумерки. А на
— В таких броднях любая топь под ногами не страшна! — расхваливал товар лавочник, прищелкивая для пущей убедительности пальцами.
За порогом лавки Сергей повстречал Филина. Урядник был, видимо, выпивши, обрюзгшее, в рыжей щетине, лицо его походило на распаренный свекольный бурак, а шмыгающие туда-сюда глазки напоминали мышат, почуявших добычу.
— Это что? — не здороваясь, ткнул урядник пальцем в бродни под мышкою Сергея: — На охоту собрался, господин хороший?..
Сергей брезгливо поморщился и готов уже был молча пройти мимо, но сдержал себя.
— Да, на охоту, а что надо? — процедил он сквозь зубы.
— Хо! — выдохнул Филин и залился смешком так, что брюхо его с серебряной часовой цепочкой на плисовом жилете затряслось, как в судорогах. — Ах, ты… несмышленыш, а еще образованный!.. Во-первых, — прохрипел он, делая ударение на «ы», — во-первых, каждый, вылезающий за поскотину, обязан докладаться по надзору мне… Во-вторых, должон ты по всем правилам устава первую же охотничью добычу поднести своему начальству, тоись господину уряднику… Понял?..
— Понял! — отрубил Сергей. — Но пойми и ты, благородие, что если люди будут устав твой соблюдать, то уставщику не миновать тюрьмы… за поборы! — окончил он выкриком и, отпихнув плечом с пути урядника, пошагал прочь.
Пока происходила эта перебранка, у лавки собрались зеваки, и среди них, на голову выше остальных, стоял бородатый Евсей, ссыльный аграрник.
— Правильно сказано! — подал бородач голос вслед удаляющемуся Сергею.
— А тебе чего надо?! — заорал Филин, шатнувшись к Евсею. — Да как ты смеешь, бугай! Да я тебя за решеткой сгною… Да я тебя…
Сергей, не оглядываясь, круто свернул за угол. Дома, выслушав постояльца о стычке его с урядником, хозяйка закачала головой.
— Ай-яй-яй… Зря ты, милый, задираешься! Не тронь — говорится — дерьмо, оно и не зловонит.
Не соглашаясь, видимо, с матерью, Алена рывком попнулась к ней, но мать не дала ей и слова вымолвить:
— Приткнись! Без тебя обойдется, доченька…
Вскоре Сергей забыл об уряднике, не обращал он внимания и на его посещения при обходе-проверке ссыльных.
Время текло, уже похрустывал под ногами в жухлых травах налет морозца, опадали последние листья осинок в палисадах при избах, и все реже, реже гомонили, резвясь, ребята у церквушки; зато еще назойливей звучал среди ранних сумерек призывный звон ее тенористого колокола.
По будням Сергей уходил на охоту в одиночку, а в праздники неизменно сопровождала его Алена. Возвращались они к вечеру, нагруженные добычею: были тут тетерева, белки, а то и пара, другая зайцев. Хозяйка усаживала охотников за стол, ставила перед ними попыхивающий паром самовар, объемистое блюдо с шаньгами.