Железное сердце. Книга 1. Дочь часовщика

Корсарова Варвара

Фон Морунген не послушался. Он неторопливо отодвинул кресло, а потом быстро шагнул вперед, протянул руку и крепко сжал мое запястье.

— Постой, — произнес он сердито. — Что ты делаешь? Не убегай. Послушай, я скажу тебе, почему…

Он потянул меня к себе. От растерянности я что было силы толкнула его в грудь, а когда он на миг разжал пальцы, вырвалась и кинулась к двери. Барон чертыхнулся и не спеша пошел за мной. Его тяжелые шаги звучали неотвратимо.

Я выскочила в коридор и разом ослепла в кромешной темноте. Бежать, бежать, все равно куда — подальше от этого замка и от грубого наместника,

в которого точно черт вселился!

Возвращаться в свою комнату нельзя: он настигнет меня там, и тогда… Мелькнула мысль кинуться в покои к госпоже Шварц или князю и попросить защиты, но оба ночевали в дальней башне — слишком далеко, не успею, меня догонят!

Я ринулась в бесконечный тоннель коридора, слыша лишь собственный стук сердца и прерывистое дыхание. А еще чудились призрачный шепот и потусторонний смех. Они шли от стен, от каменных изваяний, из черных углов и провалов ниш.

Замок не был моим союзником. Казалось, что тени загоняют меня в ловушку, нашептывают хозяину, куда отправились жертва. Ноги заплетались, как бывает в кошмарном сне.

Вдалеке показался красноватый свет: в холле горел единственный канделябр. Стоило войти в холл днем, как его наполняли гулкие звуки и эхо, но теперь и они затаились. Я промчалась по пустому пространству прямо к двери. И при этом чувствовала, как на меня смотрят невидимые глаза, которые только и ждали, когда в замке совершится новое преступление.

Повезло: дверь оказалась не заперта. Я навалилась на нее всем телом и выбежала на крыльцо.

Снаружи наступила мрачная, беспокойная ночь. По диску луны бежали рваные облака, ветер задувал резкими порывами, заставляя ветки сгибаться, а деревья стонать. Временами сыпал мелкий холодный дождь.

Ночная прохлада обожгла лицо, ветер мигом забрался под рубашку, но это было даже приятно. Я разгорячилась от бега и с радостью встречала порывы ветра.

Слетела по крыльцу, ступила на дорожку, бледно освещенную луной, и, замешкавшись на секунду, направилась к зарослям акации. Здесь можно скрыться. Здесь, снаружи, будет безопаснее. Я стану невидимой в темноте, среди деревьев. Меня не найдут. Темнота позволила мне слиться с собой и укрывала от беды.

Мокрые ветки хлестали лицо и цеплялись за волосы, вода лилась за шиворот, когда я на ощупь нашла каменную скамью. Подол рубашки мигом промок, нижнюю часть тела охватил ледяной холод, но ноги уже не держали. Из укрытия я отчетливо видела крыльцо; несколько минут я вглядывалась в тревоге, ожидая, что вот-вот откроется дверь, выйдет полковник и отправится на мои поиски.

Однако ничего не происходило. Понемногу я начала успокаиваться. Кругом стоял приятный запах влажной земли и ночной фиалки, но холод и сырость доставляли сильные неудобства. Однако была от них и польза. В голове прояснилось, и я поняла глупость собственного поступка.

Я выскочила глухой ночью на улицу, в разгар непогоды, полуодетая, и теперь пряталась, не зная, как поступить. Ночью до Ольденбурга не добраться. Не идти же одной через лес, несколько миль по тропинке через рудник, в темноте, где бродят дикие звери, а может, и кто-то пострашнее!

Так или иначе, придется вернуться в замок. Полковник… должна же остаться в нем хоть капля разума! Неужели он действительно набросился бы на меня и сделал…

сделал… нет, не хотелось думать, что он мог сделать. Теперь казалось маловероятным, что он мог причинить мне вред. Холод и сырость — отличное средство заглушить другие страхи.

Да еще темнота… ночной замок снаружи казался бесформенной глыбой. Зыбкий свет луны подчеркивал уродливость каменных скелетов на его стенах. Я постоянно чувствовала их взгляд. О, они прекрасно видели меня в моем укрытии. Злобный дух замка Морунген был силен в это время суток. Он наблюдал за мной десятками безжизненных глаз.

Тихо войду в замок через черный ход, решила я. Для этого нужно попасть к левому крылу, к людской. Прокрадусь в покои слуг, найду Луцию. Переночую в ее комнате. Скажу, что увидела кошмар и не могу спать одна. А утром попрошу кого-нибудь отвезти меня в Ольденбург. Главное — не встретиться с фон Морунгеном.

Я вспомнила его взгляд, волны угрозы, которые от него исходили, содрогнулась и подумала, не пойти ли лучше на конюшню и устроиться на ночлег на соломе в компании коней и Кербера.

Дождь припустил с новой силой, шуршал по листьям. Пора было действовать, пока я не подхватила воспаление легких.

Поднялась со скамьи и поморщилась, когда мокрый подол облепил ноги. Отводя ветки рукой, вышла на дорожку, подняла глаза и вздрогнула: на крыльце почудилось движение. В этот момент луне вздумалось вынырнуть из-за туч. Двор залил бледный, тревожный свет.

Теперь я отчетливо видела, что у крыльца кто-то есть. Кто-то… или что-то. Изваяние под аркой словно раздвоилось; от него отделилась тень и двинулась вперед.

Волосы встали дыбом. Тень имела уродливые очертания. Вылитый кобольд. Приземистый, кособокий и… лишенный головы! Я различила тонкие руки — левая сжимала длинный предмет. На фигуре был балахон до земли, в какой закутаны каменные скелеты — но над широкими квадратными плечами было пусто! Ничего!

По-крабьи припадая к земле, безголовая тень двинулась ко мне, держась стены. От страха у меня мигом ослабели колени, в груди стало холодно, а все происходящее теперь воспринималось мельтешением оборванных картинок.

Вот безголовая тень хищно поводит плечами…. вот угрожающе склоняется к земле… вот делает шаг… другой… ближе и ближе…

Луна нырнула за облако, стало темно, но я знала — тень там, в ночи, и она идет ко мне.

Отмерев, я бросилась прочь, не разбирая дороги, по мокрой траве. Ветер свистел в ушах, страх толкал в спину, разум отключился. Я мчалась в темноту, туда, где раскачивался под порывами ветра свет одинокого фонаря у конюшни. Влетела в клумбу, споткнулась о камень, нырнула в кусты… Черно, страшно, и кругом безумие!

И тут я с размаху налетела на что-то живое; крепкие руки схватили меня за плечи и удержали от падения. Болезненно охнув, я, наконец, завопила от ужаса, увидев вместо лица темный провал под остроконечным капюшоном.

— Майя! — меня встряхнули. — Что случилось, черт побери? Что за ночная вылазка?

Привидение, что обратилось ко мне голосом Курта, скинуло капюшон плаща и я с облегчением уставилась на знакомые усы.

— Вы ума лишились, барышня? — осведомился камердинер. — Отправились на прогулку почти что нагишом? Ну-ка, идем в дом, быстренько, быстренько!