Железные бабочки [ Железные бабочки. Удача Рэйлстоунов]
Шрифт:
Глава четырнадцатая
Источник света мне не был виден. Зато в полусвете-полутени окна показалось лицо в обрамлении вуали, которая отчасти закрывала лицо. Сквозь туманный покров я увидела широко раскрытые тёмные глаза, полуоткрытый рот. И это была вовсе не старуха-тюремщица. Лицо принадлежало молодой девушке, почти ребёнку.
Мы смотрели друг на друга сквозь отверстие, а потом она подняла источник света — канделябр с двумя свечами, чёрный, странно изогнутый, старинной работы, от свеч исходил острый аромат, не такой густой,
— Смерть… — губы её искривились, она произнесла это слово со свистящим акцентом.
Я не знала, какова её цель, но она была так молода, так не похожа на мою тюремщицу. И я резко ответила:
— Вздор! — не могу сказать, почему я выбрала именно это слово для ответа своей странной ночной посетительнице. Но эффект его оказался поразительным. Она стояла удивлённая, явно не зная, что делать дальше.
— Не знаю, зачем ты пытаешься испугать меня… — продолжила я тем же тоном. — Кто ты и что здесь делаешь?
Я видела, как в тени вуали она провела языком по губам.
— Смерть… — это слово я поняла. Но потом она начала нести какую-то галиматью, и я даже немного отступила назад, почти уверенная, что передо мной сумасшедшая.
— Не понимаю, о чём ты говоришь, — я старалась говорить как можно более спокойным голосом. Нельзя возбуждать сумасшедших, подсказало мне какое-то воспоминание.
Теперь я видела обе её руки. Одна из них, которая не держала подсвечник, совершала странные медленные жесты, как будто ловила пальцами что-то в воздухе, скатывала это невидимое и бросала в меня. Я действительно не понимала, что она делает. Но она, пусть и сумасшедшая, знала тайну отверстия в стене. Вероятно, здесь могла открыться возможность бегства. Поэтому я должна была постараться узнать как можно больше.
— Как тебя зовут?..
Она гордо вскинула голову.
— Людовика! — ответ прозвучал словно титул, который ставит её гораздо выше остальных смертных.
Но я не хотела признавать, что меня посещает дух давно умершей женщины. С другой стороны, подыграть ей, — возможно, было единственным способом сохранить её внимание и благодаря этому узнать путь к бегству.
Она выжидательно смотрела на меня. Потом неожиданно отбросила высокомерный вид: лицо её стало гораздо человечней.
— Не веришь? Ты ведь не боишься? — спросила девушка высоким и очень молодым голосом; она была ещё совсем близка к детству.
Надо рискнуть, решила я.
— Ты играешь в Людовику. Да, в это я верю, — осторожно ответила я. Она рассмеялась, почти злорадно.
— Хорошая игра. А остальные верят. Должны верить… У меня есть власть, — она уверенно кивнула. — У неё была власть — она могла колдовать, даже убивать. Я знаю… Её закрыли здесь… там же, где тебя… но не смогли удержать… ненадолго. Она смогла заставить их сделать, что ей нужно… и ушла… А они решили, что её забрал дьявол… что он отпустил её назад. Но это я… я делаю то, что она хочет… путаю их. Я учусь… узнаю многое… а когда буду знать достаточно, они будут бояться меня, как боялись её. Но… —
— Я верю в то, что вижу, — ответила я. — Если у тебя есть власть Людовики, а она смогла уйти отсюда, используй эту власть и выпусти меня.
Я увидела, как губы её изогнулись в улыбке. Снова на лицо вернулось злое выражение. Свободной рукой она сделала нетерпеливый жест, отбросив вуаль с лица. Да, она была очень молода.
— А почему ты здесь? — спросила она. — Ты похожа на Людовику, тебя боятся? Ты умеешь колдовать?
— Да, меня боятся, — согласилась я. — А что касается колдовства… — я пожала плечами. Не было причины говорить «да» или «нет». Я была уверена, что она скорее поможет мне, если я не отвечу на этот вопрос.
— Как Людовика! — девушка кивнула. — Я так и подумала, когда увидела, как тебя привели сюда. К тебе приставили сестру Армграду, она не разговаривает. И потому они решили, что она никому не расскажет. А что ты с ними сделаешь, с теми, кто отправил тебя сюда? Заколдуешь?
— Постараюсь посильнее испортить им жизнь, — заверила я её. Волшебство не имеет к этому отношения, но стоит мне выйти на свободу, и я кое-что совершу в Гессене. Я надеялась, это принесёт мне безопасность и хоть в малой мере возместит то, как поступили со мной.
Моя посетительница снова рассмеялась.
— Хорошо! Ты мне нравишься. Ей бы ты тоже понравилась. Ты не боишься и хочешь ответить ударом на удар! Она всегда этого хотела — сражаться! — последнее слово девушка произнесла свирепо, словно и ей предстояла битва, в которой она намеревалась победить. — Хорошо. Я тебе помогу. Не могу открыть шире. Сможешь пробраться?
Отверстие было не очень широкое, но если снять громоздкое платье, которое оставила мне тюремщица, а может, ещё и нижнюю юбку, вероятно, пролезть удастся. Раздеваясь, я спросила:
— А что там?
— Один из ходов. Узкий, — предупредила она. — Но ты пройдёшь — я уверена.
Сняв платье и юбку, я свернула их вместе. Потом залезла на висячий стол. Девушка отошла в сторону. Я её не видела, пока не просунула голову и плечи в отверстие. Проход, в котором она стояла, действительно был узок. Стоило лишь немного вытянуть руку вперёд, и мои пальцы упёрлись в противоположную стену. Я с трудом протиснулась, спрыгнула и подобрала свёрток с платьем.
Моя гостья презрительно принюхалась.
— Обноски сестры Армграды! Фу, от них воняет! Не надевай это платье. Тут есть места, где тебе, — она критично оглядела меня, — придётся проходить боком. — Должно быть, и собственное платье причиняло ей немало хлопот в этих узких местах. Вуаль доходила ей до пояса, под ней девушка носила платье иных времён. В слабом свете ароматных свечей видно было только, что оно светлое, неопределённого цвета, прошитое металлическими нитями, образующими сложный рисунок. Корсет с глубоким декольте еле удерживался на её худых девичьих плечах и узкой талии. Зато юбка была очень широкая.