Железные Люди в Стальных Кораблях
Шрифт:
– Спасибо, капрал, – козырнул Хеллборн и направился прямиком по указанному адресу.
Да, красавец корабль (или красавица? Всетаки королева). В предках у него/нее были неказистые американские мониторы времен тамошних гражданских и мексиканских войн, но альбионские кораблестроители подняли старую концепцию на новые высоты. Хеллборну были известны только самые общие детали, но главные отличия были видны невооруженным глазом. Больше брони, больше орудий. Ну и сам корабль был в несколько раз крупнее своих предшественников. Но в пределах разумного, ибо топография ГрандТуннеля диктовала
На причале кипела работа. Моряки изображали бурную деятельность. Гора ящиков, из которых половина все равно останется на берегу за ненадобностью. И наоборот, действительно необходимые вещи находятся еще гдето далеко. Может быть на складах, а может и вовсе на фабрике. И, как писали в старинных романах, " в воздухе ощутимо пахло войной". При этом плохой войной, потому что моряки работали без огонька, а шутки отпускали совсем плоские и мрачные.
"Куда смотрят политические комиссары?" – подумал Хеллборн.
Коммандер СентОлбанс, капитан "Королевы Матильды" обнаружился на борту корабля с перевеликим трудом, в одном из дальних снарядных погребов. Он не был плакатным офицером. На две головы ниже Хеллборна, рыжий, веснушчатый, усталый и мрачный, облаченный в промасленый бесформенный комбинезон, из карманов которого торчали гаечные ключи и вырванные с мясом алюминиевые трубки. Бегло просмотрев содержимое предложенного конверта, капитан запихнул его в один из карманов и осуждающе посмотрел на галстук лейтенанта. Смотреть в глаза Хеллборна ему было затруднительно, СентОлбанс не любил задирать голову.
– Я осведомлен о вашем статусе, лейтенант. Поэтому отправляйтесь в канцелярию эскадры, это в двух причалах отсюда, разыщите когонибудь из кадровиков, коммандера Хиггинс или лейтенанта Беверли, и оставьте свои координаты. Телефоны, адреса; все адреса любимых девушек и тетушек. Ну, сами знаете. Если начнется… Когда все начнется, – поправился капитан, – мы вас вызовем. До тех пор можете быть свободны.
– Я не боюсь тяжелой и грязной работы, сэр, – немедленно отозвался Хеллборн. – Я понимаю, что вам некогда возиться с новым офицером, но если вам нужна моя помощь…
– Что вы умеете делать? – перебил его СентОлбанс.
– Управляться с радиоаппаратурой, калибровать пулеметы и зенитные автоматы… таскать ящики? – попробовал угадать правильный ответ Джеймс.
– Тогда вы нам еще пригодитесь, мистер Хеллборн. А сегодня можете быть свободны, – упрямо повторил капитан.
И Джеймс не стал с ним спорить.
Вернувшись на поверхность земли, он одновременно вернулся к прежним мыслям. Итак, Четвертая Пирамида… Нет, не сейчас. Это будет странно выглядеть. Вернуться на родину через много месяцев и тут же отправиться на границу джунглей, любоваться на древние развалины? Такой формой ностальгии не страдают даже лучшие из нас. Сначала домой. Вечером в американское посольство. Там видно будет…
На этот раз Хеллборн действительно отпустил такси на соседней улице. Автомобиль все равно не смог бы подъехать к самому дому, очень узкой была ведущая к нему тропинка. На тропинке
– Кыш, – сказал ему Джеймс, и животное поспешно убралось в кусты.
Семейная традиция гласила, что дом является законным трофеем шестнадцатого века, но повзрослевший Хеллборн в это не верил. Разумеется, у семейной традиции были готовы ответы на все – дом несколько раз горел, последний раз – в Маклиновскую войну, поэтому его пришлось восстанавливать из ничего и перестраивать. Это был хороший ответ, но неоднократно гостивший здесь профессор Лайнбрейкер с ним не согласился. Старик перекопал весь участок, изучил под микроскопом бревенчатые стены и пожелтевшие карты, и убедил молодого Хеллборна – здание увидело свет в девятнадцатом веке. Пусть оно и было выполнено в старом добром туземном стиле.
Почтовый ящик был пуст, как и всегда. Надо будет заглянуть на почтовую станцию, где его письма и журналы складывают в отдельную ячейку. Джеймс обошел комнаты, дотрагиваясь до шкафов и столов – они даже не успели как следует покрыться пылью. Потом вытащил старое кресло на веранду, но не стал на нем сидеть. Это было бы уже слишком. Потому что такой формой ностальгии не страдали даже лучшие из нас. Вместо этого он принял душ и принялся распаковывать чемоданы. Таксист твердо обещал вернуться за ним через два часа.
* * * * *
Само собой, посольство Конфедерации Американских Штатов огнями в ночи не сияло. Когдато, давнымдавно, это был замок одной из Первых Семей, но генерал Маклин ухитрился расстрелять всех ее представителей. После войны "конфетки" купили замок за сущие гроши. Еще через несколько лет возрожденное Общество Хранителей Старины попробовало отобрать замок. Случился естественный дипломатический скандал, но в итоге стороны пришли к компромиссу. Американские дипломаты остались жить в замке, но им было запрещенно чтолибо перестраивать и переделывать. Время от времени их навещала комиссия ОХС, иногда сопровождаемая офицерами сэра Энтони в гражданских костюмах. И все были довольны.
Гости толпились на террасе, на уровне четвертого этажа. Предложенные гостеприимными американцами напитки ничего особенного из себя не представляли, тогда как закуски были на высоте. Но Хеллборн не успел ими насладиться. Здесь было куда больше знакомых лиц, поэтому на него немедленно обратили внимание.
– Джеймс! Добро пожаловать домой!
– Большое спасибо, сэр, – пробормотал Хеллборн и мило покраснел. Это стоило ему некоторых усилий, но таковы были правила игры.
Люди, оккупировавшие один из углов террасы и пожелавшие его приласкать, принадлежали к Самому Верху. Ну, почти. Второй Круг. Вряд ли бы они обратили внимание на простого флотского лейтенанта, если бы не одна маленькая дьявольская деталь. Все они хорошо знали и помнили генерала Джеймса Хеллборнастаршего – "да мы с ним в одном окопе/в одной казарме/в одном туалете сидели!". Поэтому Джеймсмладший был для них кемто вроде горячо любимого племянника, за которого следует волноваться и за успехами которого надо следить. Но не более того. Меритократия превыше всего! Племянник пробьется наверх своими силами – или не пробьется вообще.