Железный Аспид. Книга 1: Война

Мар Наталья

Самина и Орис заняли места в ложе для знати: она метра на три возвышалась над ареной и была отгорожена небольшим парапетом из закаленного стекла. «Это чтоб кровища на платье не брызнула», – не удержалась от громкого комментария Самина. Она привлекла к себе несколько пар вытаращенных глаз: ожесточенные сердца зрителей, как ни странно, бывали шокированы, если кто-то называл очевидные вещи своими именами. Вместе с девушкой и ее братом в нижней ложе находились члены семей других советников и какие-то столичные чиновники.

Еще выше располагался ярус верховных судей – глав правящих домов Звездного Альянса. Всего они занимали

двенадцать мест, председательствовал Харген Зури. Первый советник был немолод – он принял этот пост совсем юным, но целый век назад. С тех пор на его строгое лицо с крупными чертами грубой чеканки пала мрачная тень. Она стала бессменным атрибутом власти трех председателей до него и, по всей видимости, передавалась по наследству. Харген с особым почтением носил на себе эту суровую тяжесть полномочий. По старому, но расхожему эталону ему бы дали чуть за пятьдесят. По новому стилю – хорошо за сто. Разумеется, в свете достижений современной медицины никто не заручился бы, сколько ему было на самом деле. На Бране и подчиненных ей планетах редко кто жил меньше двух-трех веков. Поискав глазами сына и дочь в ложе внизу, председатель сухо кивнул им и снова нахмурился.

Пока арена пустовала, Орис с почти детской непосредственностью таращился на инопланетян. Он впервые видел их так близко: на засекреченной Бране гости, разумеется, были редкостью, а сам он еще ни разу не летал выше родной стратосферы.

Шуршала золотым платьем пожилая леди с Йартана (или не леди? или не пожилая?) – один белесый глаз на пол-лица, а в остальном, пожалуй, человек как человек. Гуттаперчевый эолец крутил подвижным телом: у него на четыре конечности приходилась тысяча шарниров. Орис читал, что на Эоле гиперплазия позволяет выживать среди джунглей и скал, что покрывают сушу целиком. И общаться меж собой на удивительном и сложном языке тела.

В большинстве же своем инопланетяне его разочаровали. Они напоминали юноше слабо мутировавших аборигенов Браны: дело в том, что в этой части вселенной было не так много общих предков, чтобы получить качественное разнообразие. Виды, близкие к гуманоидам, цепляли к органам дыхания забавные прищепки-адаптеры, которые делали местную атмосферу пригодной для гостей, а еще различные гравитационные, электромагнитные браслеты и кольца против радиации. Без всякой бижутерии обходился лишь маленький блестящий диск с планеты Роркс, жители которой давно предпочли цифровое существование мозга увяданию смертных тел. Напоследок юношу заинтересовал разумный газ в тонкой колбе. Он клубился вверх и вниз в желтоватом сосуде, непрерывно меняя цвет и консистенцию.

– Как думаешь, что он говорит? – шепнул Орис, кивая на колбу.

– Чтоб ты не подходил так близко к парапету. – сестра дернула его за рукав. Привычка язвить и высокомерно растягивать слова раздражала и ее саму. Отвратительный багаж, который она приволокла из своего научно-исследовательского института. Когда всем коллегам вокруг глубоко за сотню, а тебе – «двадцать пять, да, я не шучу, просто двадцать пять», как не строить из себя что-то среднее между снежной королевой и книжным червем?

Наконец советники едва заметно подобрались и заерзали в высоких креслах: в зал суда вели заключенного.

Эйден шагнул на арену с тем же мертвым лицом, с каким терзал многоножек полтыщи лет назад. Впрочем, робот – он и есть робот, удивляться было нечему. С той поры,

как он впервые дерзил герцогу, рискуя отправиться в утиль, он отточил этот особый взгляд сверху вниз, доведя высокомерие до совершенства. Пожалуй, теперь оно являлось таким же атрибутом власти, как и мрачность Харгена. Конвой спешно оставил пленника в одиночестве. Казалось, император вышел приветствовать своих подданных, если бы не редкие капли амальгамы, что срывались из-под наручников и, звонко ударяясь о пол, скатывались в серебристые шарики.

Имперская военная форма вблизи производила ошеломляющий эффект. Абсолютно черная, матовая и гладкая, она подкупала своей лаконичностью и наводила страх. Не знаками отличия, из которых по уставу полагался один камень, но как символ жестокости и превосходства сил. Зрители нижней ложи инстинктивно отпрянули, насколько позволяли им кресла. Не двигалась только Самина – она уже прочувствовала на себе близкое знакомство с алмазным кителем. А Орис подался вперед, пораженный любопытством, равного которому не испытывал до сих пор. Кровожадный или алчный до крови, император стал легендой задолго до рождения большинства в этом зале.

Председатель суда Харген Зури набрал в грудь воздуха и, цепенея от напряжения, заговорил:

– Эйден риз Эммерхейс, сегодня высшим трибуналом Звездного Альянса Вы признаетесь виновным в совершении многочисленных военных преступлений. Как император и главнокомандующий вооруженными силами, Вы попустительствовали и лично способствовали разрушению принципов гуманности, принятых в любом цивилизованном мире.

Подсудимый казался внешне расслабленным и слушал Первого советника вполуха, позволяя взгляду рассеянно гулять по ложам. Возможности протестовать у него не было – ошейник с иглой так и не сняли. Зури тем временем передал слово главе Правящего Дома Эолы, и тот начал с выражением зачитывать опус о страшных преступлениях, допущенных с легкой руки Его Величества. В воздухе над судьями развернулись трехмерные экраны, чтобы иллюстрировать список злодеяний чудовищными кадрами войны.

– …истязание пленных на Лерте, захват и убийство заложников в секторе Бета Кармина, увод в рабство граждан Цирутата…

«Ритуальный каннибализм забыли. Мы с Ву как-то ели парную человечину», – вяло текли мысли андроида. – «Цирутат… Это вообще где? Хотя кого здесь интересует доказательная база: первый, кто усомнится в справедливости обвинений, тут же составит мне компанию…» Размышления о суде прервались, как только блуждающий взгляд зацепился за хрупкую фигуру в длинном платье. «Ромашка лекарственная. Синяя. Как то море, в котором надо было ее утопить». Девушка, встретив знакомые колючие глаза, заморгала, но император уже переключил свой интерес на Ориса.

– …массовые убийства мирных жителей и выжигание городов в системе Рагва без военной на то необходимости. – закончил судья Эолы и, сложив гармошкой невероятные ноги, присел на место.

Вниманием собравшихся завладел Харген Зури. Среди почтительного безмолвия гостей его непререкаемая властная харизма и зычный голос имели свойство понижать температуру зала на несколько градусов.

– Вселенная не знала ещё тирана более жестокого, чем Эйден риз Эммерхейс, – начал он, промокнув лоб белоснежной салфеткой. – И я бы не давал синтетическому негодяю права защищать себя и свои преступления. Ибо оправданий им нет и быть не может!