Железный человек
Шрифт:
– С кепкой, пожалуйста, – дополнил третий. – Я категорически настаиваю на кепке.
Доктор поднял руку.
– Момент. Я сказал «сносную конкуренцию». Для комбинезона этого ещё маловато. Не говоря уже о кепке. – Он подождал, пока мы утихомиримся. – Поскольку супермен может предложить то, чего вам пока что ощутимо недостаёт.
– Тепловидения, – предположил один.
– Рентгеновидения, – подхватил другой.
– Вроде того, – подтвердил врач в белом халате и достал из кармана маленькую коробочку, обтянутую синей кожей, с виду почти такую, в каких романтические герои фильмов предлагают
Он раскрыл коробочку. На красном бархате, уставившись на нас, покоился глаз.
Мы перестали дышать.
Доктор вынул его и поднял вверх.
– Один из компактнейших и могущественнейших приборов, какие только были созданы человеком. Чудо техники и микроминиатюризации. Целая пригоршня хай-тека. Одно только техническое описание его составляет семь объёмистых томов, и, между нами, его стоимость составляет сорок восемь миллионов долларов. Если на то пошло, этот маленький камушек – самый дорогой ювелирный предмет в мире. – Он положил на гладкую столешницу эту штуку, безжизненно уставившуюся на нас, и крутанул её, как волчок рулетки. – На кого покажет? Кто хочет себе такой?
Мы всё ещё не дышали. Мы ещё не осознали, что означали слова доктора в логической последовательности.
И тут мы услышали низкий бас Габриеля.
– Я, – сказал он.
Мы повернули головы и увидели, что он поднял руку не раздумывая.
Только много позже мне пришло в голову, что радужная оболочка имплантата была в точности такой же чёрной, как глаза Габриеля.
Какой странный свет, подумал я, просыпаясь. Потребовалось некоторое время, чтобы понять, что так выглядит моя спальня после полудня. И потребовалось очень много времени, чтобы я вспомнил, что сегодня должен идти на почту. Время кормёжки для хищных зверей.
Я выбрался из кровати и нырнул в ванную. После короткого и неудобного из-за моих забинтованных рук душа я заглянул под повязки и решил: пусть пока всё остаётся как есть. Если надеть рубашку, скрывающую забинтованное предплечье, то перевязанные пальцы почти не бросаются в глаза. Если повезёт, никто не будет приставать с расспросами.
Гораздо хуже выглядело моё лицо. Кожа под глазами была усеяна мелкими чёрными зёрнышками. Они отвалились, когда я их потёр. Я стал разглядывать кончики пальцев и понял, что это была засохшая кровь: крохотные точечные кровотечения, следствия деятельности турбо-сердца и того, что моё кровообращение было приведено в нечеловеческий режим. Я припомнил, что нам как-то упоминали об этом как о возможном побочном эффекте, но лишь между прочим.
Я оттёр засохшую кровь и нанёс крем. В некоторых местах виднелись тёмные пятна под кожей, которые я тоже загримировал. В следующие дни эта картина может ещё ухудшиться. Глаза тоже выглядели не лучшим образом. Левый покраснел, как у гриппозного, а правый опять просел и располагался ниже другого. Мой искусственный глаз, набитый таким количеством хай-тека, что одно лишь его техническое описание занимает семь толстых томов, вес, соответственно, имел существенно больший, чем натуральный глаз. За прошедшие годы окружающие ткани, и без того с возрастом теряющие упругость, подались под тяжестью этой штуки, и глазная впадина соответствующим
Когда я вышел из дома, моросил дождик. Правда, не так сильно, чтобы местные обратили на него внимание, поэтому и я не стал обращать. Пахло солью, рыбой и прелью, и в то время как городок приуныл, несколько лучей солнечного света играли в догонялки чуть выше, на полях, окружённых камнями.
– Вы? – удивился Билли, когда я подошёл к его окошечку.
– Я, – кивнул я, принимая это за его новую игру.
Он отрицательно помотал головой, сполз со своего табурета и скрылся в заднем помещении. Ожидая, я прочитывал заголовки газет, выложенных на прилавок под стендом с открытками. Ирландские газеты сообщали о беспорядках в Северной Ирландии, как обычно.
– Мне очень жаль, мистер Фицджеральд, – сказал Билли, вернувшись ко мне с пустыми руками. – Сегодня у меня для вас ничего нет.
Я поискал взглядом настенный календарь.
– Но ведь сегодня среда, если я не ошибаюсь?
Он беспомощно развёл руками.
– Шофёр что-то говорил о забастовках в Дублине. Может быть, причина в этом. Сегодня было необычайно мало почты.
Я пристально смотрел на него. Нет, это была не шутка. У меня, правда, ещё оставалось две баночки, срок их годности истекал завтра в полдень. Ничего страшного. Однако это вызывало тревогу. За двенадцать лет не было ни одного опоздания, и началось именно теперь?
– Ну хорошо, – сказал я и небрежно пожал плечами, чтобы показать парню, как мало я этим озабочен. – Тогда попробую зайти завтра.
– Да-да, – проговорил он с облегчением.
Когда я вышел на улицу, они были уже тут как тут. Типы, которых я заметил вчера. Тот, с гладким лицом. И тот, с автобусной остановки. Ни один из них не смотрел в мою сторону, но каждый держал возле уха мобильный телефон и разговаривал. В дверях банка стоял ещё кто-то, следующий – у фонарного столба. Я обнаружил машину, в которой сидели двое мужчин. Они тоже ничего не делали, кроме того, что смотрели в мою сторону – достаточно активно, чтобы вызвать раздражение моего ODP. Один из них звонил по телефону.
Я бы охотно уговорил себя, что вижу привидения. Что мобильные телефоны стали просто чумой наших дней даже здесь, в Ирландии. Но мне эти уговоры плохо удавались.
Я пошёл вверх по улице. На углу стоял ещё один мужчина с мобильным телефоном. Когда я подошёл ближе, он заткнулся, как будто его собеседник напомнил ему о неотложных обязанностях.
Перед отелем «Бреннан» стоял тёмно-синий фургончик с государственного вида эмблемой на боку. Нетрудно было догадаться, кому он принадлежал, тем более что рядом с ним нёс вахту полицейский. В открытой боковой двери фургона мужчина в сером пыльном костюме и пластиковых перчатках орудовал всякими приспособлениями.
– Сержант Райт здесь? – спросил я у полицейского.
Он кивнул головой в сторону входа в отель.
– Там, у инспектора.
Я зашёл внутрь. На приёме стояла худая, невесёлого вида женщина, которую я видел впервые. Сержант сидел с каким-то мужчиной в углу; он сразу же кивнул мне и что-то сказал своему собеседнику в длинном коричневом пальто.
– Инспектор Ойген Пайнбрук, – представился тот. С кресла он поднимался тяжело, и в его голосе слышался астматический свист. – Хорошо, что вы смогли прийти, мистер Фицджеральд.