Железный Феникс 3
Шрифт:
И бабушка не разочаровывает.
— Я ведь тебе, остолопу, ясно сказала, чтобы не смел приближаться к Чёрному дворцу! — спохватывается она и замахивается на внука кулачком. — Или ты забыл?
— Да ладно, — уклоняется от чисто символического удара Цеад. — Я же в мобиле был.
Бабушка Улу сердито сопит.
— Не спорь со старшими! — ругается она. — Я обещала, что в следующий раз ты войдёшь туда со всеми почестями. Почему не даёшь мне сдержать свою клятву, как нужно?
Старушка выглядит по-настоящему
— Прости-и-ите… — вдруг плаксиво сморщивается сидящая впереди Ешиля. — Это я водить до сих пор не умееею…
— Нашла, о чём плакать, — тут же смягчается бабуся. — Водителя лучше Цеада во всём Зехгале не сыскать.
Судя по его манере управления мобилем — бедняги просто прячутся. Но хитрая Ешиля своего добивается: всё оставшееся время пути мы прилежно слушаем, какого прекрасного внука собственноручно вырастила Улу.
Сам он молчит, пылая ушами. А я поддакиваю, вгоняя беднягу в ещё большую краску.
Наконец мы оказываемся возле дома. Самого обычного, каких немало что с той, что с другой стороны улицы.
Старушка замолкает и прикладывает раскрытую ладонь к металлической пластине, закреплённой в самом центре ворот. Которые, против ожидания, не распахиваются.
Зато чуть в стороне от них бесшумно открывается маленькая дверка, в которую мы входим один за другим.
В дом, стоящий на этом участке, нам тоже оказывается не нужно. Мы обходим его стороной и добираемся до чайного домика.
— Ну вот, — вздыхает бабушка Улу, — мы почти дома, ребятки.
Спросить, что это за дом такой, я не успеваю. Цеад отодвигает стенную панель, за которой обнаруживается самый обычное устройство для перемещения.
— В Зехгале эти штуки наперечёт, — произносит женщина со сдержанной гордостью. — Хорошо, что в Великой Росии у меня есть свои люди.
— Рах Шан? — усмехаюсь. Ведь если красноглазый приходится Гайле дядей, то для бабушки Улу он…
— Сынок, — охотно кивает старушка. — Лучше бы тогда его бог Владыкой избрал…
Чувствую себя в индийском фильме. Все друг другу родственники, а больше ничего толком не понятно. Сейчас ещё песни с танцами запустят — вообще не отличишь.
— Так, — интересуюсь у нетерпеливо ожидающей перемещения Ешили, — а ты у нас кто? Потерянная в младенчестве внучатая племянница старшего мужа?
Девушка возмущённо сверкает глазищами:
— Я дрейни, рос! Ни к кому из них отношения не имею!
— Посмотрим, — бормочет Цеад еле слышно. И тут же обращается к бабушке нормальным голосом. — Я отправлюсь первым.
Включает портал — и только его видели.
Следом перемещается бабушка. За ней — я. Последней остаётся голубоволосая, которая должна предварительно всё там привести в первоначальный вид.
Стоит мне ступить внутрь портального контура, как меня
— Как бы не захворал, — скептически хмурится Улу. — Худосочный всё-таки, в чём душа только держится.
— Не захвораю, — с усмешкой демонстрирую объятые пламенем ладони. Жаль, гира на мне нет — а то показал бы им тут файер-шоу.
— Пойдём в дом, — старушка бесцеремонно цапает меня за руку. — Цеад пока девочку дождётся.
Ничего против такого предложения не имею. Да, мне не холодно, но стоять здесь, на открытом пространстве, весьма неприятно.
— Это наше тайное убежище, — объясняет Улу, пока мы идём с ней к виднеющемуся вдалеке каменному строению. — Вороньи Притулки именуется.
— Высоко же вы забрались, — оглядываюсь по сторонам.
И правда — мы явно находимся в горах, на сравнительно ровном участке плоскогорья. Вокруг только камень, снег, да жухлая трава. А ещё — несколько неказистых домиков.
Вместе с бабушкой мы направляемся к самому большому из них — приземистому и плоскому, будто по нему прошлась лавина.
— Пришлось подготовить запасное гнёздышко, — хмыкает старушка. — Я многое потеряла после прошлой попытки переворота. Но больше тех ошибок не совершу.
— Вы так легко рассказываете о подобном постороннему… — не то чтобы я был против, просто хочу понять, что ею движет.
Улу лукаво сверкает в мою сторону красными радужками.
— Когда человек связан с кхелотом, это сразу заметно, — отвечает после паузы. — И сила в тебе особенная, нездешняя. Даже через Эфирный океан перелетел без эфилёта. Такому, как ты, можно довериться не глядя.
Смущённо откашливаюсь:
— Спасибо, конечно. Но с Эфирным океаном случайно получилось.
— Нет ничего более закономерного, чем случайности, — отзывается бабушка. — Заходи, не стесняйся.
Она гостеприимно распахивает передо мной двери.
Конечно, по сравнению с убранством Чёрного дворца здесь бедновато. Но не в пример уютнее, чем в том общежитии, куда изначально привёл меня Цеад.
Бабушка Улу усаживает меня на низкий диванчик, а сама торопится на небольшую кухню, откуда тут же начинает греметь посудой.
— Люди считают, что кхелот выбирает нужного человека, делает его своим социмом и возводит на вершину мира, — зачем-то объясняет она, колдуя над плитой. — Но на деле этот человек уже таковым является. И просто получает себе арма, который поможет ему возвышаться как можно более эффективно.
— Получается, мне тоже надо становиться правителем? — усмехаюсь. — Что-то неохота.
— Рассуждаешь, как мой внук, — сердито выговаривает бабушка, наполняя чайник и выставляя на поднос чашки. — Беда в том, что пока достойные бездействуют, власть забирают… всякие. И к чему это приводит — даже бог порой не может предугадать.