Железный Феникс
Шрифт:
— Погоди-погоди! — я тоже кое-как принимаю сидячее положение. Тварь над головой нервно замирает, но я тоже больше не двигаюсь, и она успокаивается. Более того — наконец возвращается на насиженный жертвенник. — Эта твоя Бездна что, разумная?
Капец отрицательно качает головой:
— В каком-то смысле, да. В каком-то — нет. Она не словами спрашивает, просто испытывает.
Хмыкаю:
— Ну и жизнь тут у вас… Не успел родиться, уже какой-то Бездне должен… Душу ей, тело. Может, гвоздей ещё жареных в придачу?.. Не пойму только, к чему ты мне
— А к тому, что у тебя, возможно, привязка души случилась только недавно, — поясняет Капец. — Зато тело привыкло тянуть энергию Источника для собственных нужд. Неудивительно, что ты всегда был таким… гм… взбудораженным.
Вспоминаю упрёки Иерарха в особой любви Максина к бабам и усмехаюсь. Видать, завидовал, собака.
— Ну и какой толк мне от этой информации?
— А такой, — Капец поднимает вверх толстый указательный палец, — что для жителей дивных земель от тебя просто фонит энергией. Ты ведь её задействуешь при малейшем движении. Чувствуешь?
Отрицательно качаю головой. Прислушиваюсь к себе. Ничего необычного. Сгибаю и разгибаю пальцы. Всё как всегда. Отмахиваюсь от этой идеи, ну и от тролля заодно:
— Ничего я не чувствую! Бред какой-то.
— Зато тот крылатырь чувствует, можешь мне поверить.
Смотрю в сторону жертвенника. Сидящая на нём тварь тоже будто смотрит мне в душу — только широко распахнутой пастью.
— Ну и что теперь? Он сожрёт меня?
Капец вздыхает:
— Ты для него что-то вроде жужжащего над ухом комара. Или сквозняка, если быть точнее. Он чувствует исходящую от тебя родственную энергию, и это ему не нравится.
— Родственников, я смотрю, у вас тут вообще не сильно жалуют.
Учитель вдруг усмехается, сверкая клыками:
— Много родственников — мало ресурсов. И наоборот. Везде так.
— У нас не так было, — задумчиво произношу, разглядывая настороженного крылатыря. — Родня — это ведь хорошо… Как думаешь, когда он отсюда улетит?
Капец меланхолично устраивается поудобнее:
— Кто знает. Через день, два. Пока не надоест.
Я аж подскакиваю от такой новости! Крылатырь тоже взбадривается и ласточкой бросается ко мне. Увернуться не успеваю! Вместо этого встречаю атаку его крыла ударом ножа. Неожиданно для себя попадаю — лезвие натыкается на что-то твёрдое, и рукоять буквально выдёргивает из захвата.
На землю рядом со мной падает пара горячих чёрных капель. Крылатырь, обиженно разевая пасть, вихляется вверх и в сторону. Что, не ожидал отпора, гад?!
Но радоваться некогда: тварь разворачивается в воздухе и снова летит ко мне — ногами вперёд, будто каратист в дешёвом боевике.
К такому жизнь меня не готовила! Едва избегаю столкновения, пропахав каменистую землю. Оружие! Мне нужно хоть что-нибудь! Мечущийся по сторонам взгляд выхватывает скорченную фигуру тролля, рядом с которой без дела валяется такая нужная мне сейчас палка!
— Капец! — ору я, кое-как сбегая от нового захода бешеной «птички». — Палку мне! Скорее!
Тролль пялится на меня,
Чуть ли не рычу от желания прибить недоучителя. Но мне везёт: двигаемся мы с противником слишком быстро, и предназначенная мне каменюка влетает твари прямо в пасть.
Существо, распластывая крылья, падает на землю и мотает башкой, словно оглушённое. Я, не будь дурак, бросаюсь к нему с ещё большим булыжником — ни бежать за палкой, ни искать нож времени нет. В крайнем случае, в глотку ему забью — авось подавится!
Но, стоит мне приблизиться, как крылатырь вскидывается и судорожно всплёскивает крыльями. Могучие конечности сходятся ровно на мне, прихлопывая с обеих сторон, будто котлету в бургере.
Рёбра трещат, но длится издевательство недолго, потому что крылатырь снова взлетает. По его движениям видно, что он пострадал, однако совсем не так серьёзно, как мне хотелось бы.
Пользуясь передышкой, бросаюсь к троллю, подхватываю без дела валяющуюся рядом с ним палку — и тут же принимаю на неё удар пернатых ножищ!
Да что за чудище такое! Ничем его не остановишь!
Будто подтверждая эту мысль, палка, скорбно звякнув, ломается точно пополам. За неимением лучшего, перехватываю обломки на манер длинных кинжалов. Вот только толку от них ноль! Слишком лёгкие и довольно короткие. Не то что крылья назойливой твари!
Отпрыгиваю от очередного удара.
И налетаю на недоучителя, который так и сидит на прежнем месте!
Качусь кувырком по каменюкам, теряя так и не успевшее себя проявить оружие и сдирая в кровь шкуру. Шмякаюсь на спину, неслабо прикладываюсь затылком. И замираю, глядя прямо в разверстую надо мной зубастую пасть.
«Да он меня в эту глотку целиком проглотит!» — проносится в голове, пока я судорожно шарю по земле в поисках хоть чего-нибудь.
И тут пальцы натыкаются на знакомую рукоять. Поднявшаяся было волна радости сразу разбивается о жестокую реальность: клинок слишком короткий, в хлам избитое тело просит пощады, а враг наступает.
— Направь энергию в нож, — подсказывает «с задней парты» Капец. — Представь, что это продолжение твоей руки.
Легко сказать: представь! Зубастая морда, уже капающая на тебя слюнями, фантазиям не очень способствует!
Тварь на мгновение останавливается, складывая зубастые лепестки пасти в нечто напоминающее по форме клюв.
И бросается сверху вниз, явно целя мне в голову!
Рука с ножом сама собой вскидывается вверх. Под ложечкой противно ёкает и тут же отпускает. А лезвие вдруг вспыхивает пламенем. Да не просто так: огонь разгорается, короткий клинок превращается в длинный.
Крылатырь не успевает затормозить и насаживается прямо на него, заливая меня обжигающей чёрной кровью. Хорошо, что он легче, чем кажется. Кое-как отбрасываю дёргающееся тело в сторону. Нож остаётся в нём — выдёргивать нет никаких сил. Как и вставать.