Железный Грааль
Шрифт:
– Пока остальные не проснулись, – заговори дак, закончив, – тут есть шестерка друзей, которые никогда не спят и не отказались бы повидать тебя. Друид впустил их в яблоневый сад. Не посмел отказать.
Я оглянулся на окруженный плетнем неметон. Глашатай прошлого стоял перед воротами, сжимая в руках ореховый посох, словно готовился защищать свой драгоценный сад от новых осквернителей. Он был мрачен и выглядел совершенно несчастным.
– Как удалось Ясону их поднять? – поспешно спросил я у дака, но тот только передернул
– Он их поднял раньше, чем отыскал меня. Я возвращался домой после той драки в Македонии на пути в Дельфы, помнишь? Но передумал. Захотелось новых приключений, Мерлин! А ты, поди, сам знаешь: чего-чего, а приключений вокруг этого холодного грека всегда хватает. Я нашел его и новую его дружину у подножия холмов, близ реки Даан, где они спрятали Арго перед походом в Македонию. Те шестеро уже были с ним. Знаю только, что он воззвал к давней клятве. Ты, кажется, тоже там был тогда. Узы чести, завязанные в том плавании за золотым руном.
Слова дака удивили меня, но не поразили. Я немало времени провел с Ясоном в знаменитом плавании Арго семь веков тому назад. Он заключил тогда множество договоров. Я начинал понимать, что произошло.
Посоветовав Рубобосту, невзирая на усталость, последовать примеру коня и заняться творчеством, поскольку Урте в ближайшие годы понадобятся сильные воины, я покинул его для более сложного разговора.
Он поразмыслил с минуту и крикнул мне вслед:
– Поясни-ка, ты не кобылами ли мне советуешь заняться?
– Конечно же нет!
– Но здесь все женщины на вид такие свирепые! Даже девицы.
– Нежные звуки арфы, любовная песенка… немного ласки…
– Благодарствуй, – язвительно ухмыльнулся он. – Только я не пою и не играю на арфе. Спасибо.
Завидев меня, друид ощерился. Свои короткие волосы он вымазал глиной, так что они топорщились на голове кривыми шипами, подчеркивая гневную мину обтянутого кожей лица. Пятна глины усеивали и черный плащ, перевязанный на левом плече. Ореховый посошок копьем нацелился в меня. Поистине, этот человек был не в себе, притом явно опасался за свою жизнь.
– В саду шестеро мертвых, – хриплым шепотом предупредил он. – Ни шагу дальше!
– Мы с Мертвыми воюем, – напомнил я ему, – а эти шестеро на нашей стороне.
– Эти Мертвые – не то, что Мертвые. Те Мертвые еще живы, Тени Героев! Эти же – мертвы! Подняты против воли. Они не наши.
– Однако ты впустил их в сад?
– Лучше уж им быть здесь, близ Нантосвельты, чем в иных местах. Больше надежды, что уйдут, не причинив зла. И корабль тот теперь под землей, в сердце холма. Они принадлежат кораблю. Кто они, Мерлин?
– Еще не знаю. Знаю, что из аргонавтов Ясона, из прежних его соратников. Пропусти меня. Тебе они не опасны, жизнью ручаюсь.
– Речь не о моей жизни, – пробормотал
Я шагнул мимо него в сад, а он провел наконечником посоха вдоль моей спины. Малые чары, незамысловатые, отчасти защитные, отчасти следящие, коснулись моих костей. Я оставил их там. Этому человеку я доверял, к тому же лучше, если он узнает известное мне и уверится, что шестеро «оживленных против воли» не угрожают его твердыне.
Они разбрелись по роще. Каждый нашел себе место в тенях раннего утра и застыл там, но, стоило мне войти в сад, все они обернулись, насторожившись. Я вышел к зеленому цветущему пригорку, в который превратился курган, насыпанный над могильным колодцем Дурандонда и его королевы. Один из старых аргонавтов приблизился, снял шлем, открывая лицо.
В его глазах стоял потусторонний ужас – но и радость, и жажда – быть может, жажда понимания или жажда услышать голос старого знакомца.
– Тисамин… Мог ли я забыть тебя! Ты оставался с Ясоном до его смерти. Ты был лучшим из них, храбрейшим…
Ужас не исчез из его глаз, горевших на сером стальном лице.
– Был?.. Что толку. Я видел его смерть в Иолке. Но все вернулись проводить Арго с его телом. Все наши. Помнишь, мы выстроились на утесе над бухтой? И бросали факелы в море. Чудесный миг. Луна поглотила прекрасный корабль. А теперь он вернулся. И ты, Антиох, Антиох, как сумел ты сохранить жизнь и тепло?
На Арго меня знали как Антиоха.
Приветствуя старика, я взял его руку в свои. Она была прохладной – не холодной. И он был в смерти силен – не хрупок. Ясон нашел способ влить жизнь в жилы его трупа.
– Ты всегда знал, что я из другого времени, из другой эпохи, – напомнил я.
– Знал? Забыл…
– Кто еще с тобой? Кто вы, шестеро?
– Гилас, Кефей Аркадец, Линкей из Арены и Леодок из Арга. И Аталанта.
Говоря языком местных кельтов, это было одно из «семи ужасных откровений» моей жизни.
Случались потрясения прежде, будут, несомненно, и впредь, но не скрою: хотя имя Гиласа – слуги, любовника, копьеносца Геракла, доброта которого так помогла мне в первые трудные дни на Арго, – вызвало судорогу боли в моем изрядно окаменевшем сердце, услышать имя Аталанты оказалось больнее.
Гиласа Геракл, озабоченный самим собой, довел до изнеможения, и Ясон сговорился с остальными аргонавтами спрятать парнишку от этого чудовища, а того заверить, будто его похитили водяные нимфы – соблазнили и увлекли на дно по пути в Колхиду. Геракл уничтожил озерцо, погубившее, как он считал, его любимца, и отправился за новыми подвигами. Гилас же вернулся тайком на Арго. Он покинул нас позже, в устье реки Ахерон. Я надеялся – для долгой и более спокойной жизни.
Нелегко будет снова встреться с ним.