Железный Гулаг
Шрифт:
Я машинально кивнул. В голове никак не складывалось услышанное, и что бы всю полученную информацию собрать воедино, нужно было задать ещё сто вопросов. Они крутились на языке, но нас перебили.
– Вань, ты совсем парня запугал, – дружелюбно произнёс один из игроков в шахматы.
Оба появились около нашего прохода, я даже не заметил когда. Конечно, они слушали весь разговор. Познакомились, пожали руки. Одного звали Владимир, другого Жора. Спросили за что «расстреляли», поведали вкратце о своих подвигах и о делах Ивана, который шпионил в пользу Англии и тем самым изменил родине. Сами они –
Короткие стрижки, ничего не выражающие лица, худощавые. В рубашках, тренировочных и тапках. Жора повыше Владимира, в нем проглядывалась кавказская внешность. Почему проглядывалась? Потому, что всех обитателей подземелья характеризовала одна черта – бледность. Это я понял позже. Невзирая на возраст, национальность, рост, телосложение, одежду, они походили друг на друга. Здесь не было толстых, хотя питанию мог позавидовать любой санаторий на воле, не было вообще ярко выраженных личностей. Как не парадоксально, но мы же все изгои, заслужили высшую меру наказания, мы должны отличаться от массы. Наверное, и отличались, когда только приходили сюда, но сорока восьми километровая глубина всех уровняла, всех покрасила в один цвет – серо-бледный.
– Пора на обед, – напомнил нам Ваня.
Он оделся, и мы вышли из секции на станцию «Ленсталь».
Глава 12.
Из цехов, из других бараков в столовую подтягивались люди. Многие были в гражданской одежде, шли свободно, не спеша, поодиночке или парами, мирно беседуя. Мимо нас просеменили две кошки, в том же направлении.
– Сколько здесь народа? – поинтересовался я у Ивана.
– Триста с чем-то человек. Мы работаем вахтовым методом по две недели и две отдыхаем. Сейчас три действующие точки, и ещё к трём дорогу тянут, значит от восьмидесяти до ста человек на выезде. Столько же здесь, плюс учёные, водители, токаря, слесаря, обслуга. Я не помню, чтобы когда-то все вместе собирались на станции, хотя, уже одиннадцать лет, без малого, торчу тут.
Зал столовой представлял собой большое помещение с высокими потолками, кухней и множеством столиков со стульями на четверых. На стене во всю длину висел транспарант, где белым по красному было написано: «Ты приговорён к Высшей мере наказания. Помни об этом». Все проходили по очереди, брали подносы, выбирали блюда на вкус и усаживались кто, как хотел. В общем, она ничем не отличалась от любого пищеблока при каком-нибудь предприятии; единственная разница – отсутствовала касса. Две пожилые женщины и мужчина за семьдесят стояли на раздаче. Как положено, в белых халатах и колпаках. Набирая еду в поднос, я заметил на себе любопытные взгляды. «Новенького сразу определяют, значит, все друг друга знают в лицо», – подумалось мне. Иван шёл впереди и здоровался с поварами, с каждым по имени отчеству.
Мы подсели за столик к Сане, переодетому в рубашку с шортами, и ещё одному коренастому, неопределённого возраста мужику, с перебитым носом, очень похожему на самого бригадира, только крупнее телосложением, который сразу протянул мне руку:
– Сергей, – представился он. И уже обращаясь к Ивану спросил:
– Чего парню пива не предложил? Сам не пьёшь, думаешь и все такие.
Только сейчас, я обратил
– Будешь? – спросил Ванька. И, наверное, увидев мой ошарашенный взгляд, не дождавшись ответа, ушёл за пивом.
– Простите за любопытство. А баб по вечерам нам не приводят? – попытался пошутить я.
Сергей с бригадиром рассмеялись.
– Да, Лёха, балуют нас здесь. Баб, конечно, не приводят, а в остальном всё, как у всех. Любой каприз в пределах разумного, – Саня отглотнул пива. – Например, куришь ты «Пегас», значит, только тебе будут его привозить, сколько понадобится. Хочешь гитару – доставят, одежду твоего размера – пожалуйста. Мы же здесь на станции в отпуске, а там вкалываем, как черти. Сам увидишь. Вот, «Максимыч», для нас и старается. Обещал скоро антенну телевизионную провести даже.
Иван принёс две бутылки пива. Я сделал большой глоток. Прохладная, шипучая, чуть кисловатая жидкость приятно прошла по горлу. Почти забытый вкус, до боли знакомая полукруглая этикетка предали моему настроению ностальгический оттенок. Мне не хотелось есть. Но надо было – не выбрасывать же. Я допил бутылку и принялся сразу за второе, состоявшее из куска мяса и картофельного пюре. Хмель не заставил себя долго ждать, язык развязался.
– Послушайте, так женщин в нашей стране вроде не расстреливают? – спросил я, указав взглядом на кухню.
– «Декабристки», – пояснил Иван. – Когда мужьям предлагали альтернативу, они соглашались идти с ними до конца и подписывали себе смертный приговор. Их человек пять всего. Но это при Сталине практиковалось. Сейчас уже нет. Они наверху на свободе живут, а работают здесь.
– Ты не буянишь когда выпьешь? – как бы шуткой спросил Саня.
– Я-то нет. Но, кстати, мне говорили, что в зонах спиртное строго запрещено, многие напиваются и потом поножовщину устраивают. Здесь не боятся подобного?
– В зонах дебилы сидят. Девяносто процентов полуграмотные, – взял слово Сергей, – А у нас элита одна сплошная: политические, шпионы, махинаторы всех мастей, в общем – интеллигенция, а интеллигенция пить умеет. Про Яшу Раскатова, главного валютчика страны слышал? В третьей бригаде работает. Тут знаменитостей вообще много. Я не помню, чтоб когда-нибудь на пьяной почве конфликты случались.
– Тем более, здесь только пиво, крепче ничего нет, – подкрепил позицию товарища Саня, – У меня в бригаде на двадцать человек два убивца приходятся, так они совсем не пьют, как Ванька.
– Да многие не пьют. Вон холодильник полный пива, – оправдался Иван.
Народ потихоньку расходился, прибывали другие. Несколько человек подошли к нашему столу, познакомились со мной за руку. По словам бригадира, я оказался самым молодым из всех местных обитателей.
Глава 13.
После обеда, Ванька предложил провести мне экскурсию по станции. И первое, что мы сделали – это вышли в дверь, расположенную рядом с воротами за стену.
– В пределах двух метров дышать ещё можно, воздух изнутри просачивается, а дальше смерть от удушья, – пояснил он. – Поначалу пытались загнать сюда кислород, и соединить с местным азотом, говорят, лет пять качали, да ничего не вышло.