Железный шип
Шрифт:
37
Слово Доброго Народа
Когда мы достигли самых высоких мостков, я оглянулась в поисках поддержки на Дина, на его спокойное лицо и мглисто-серые глаза, пусть и скрытые капюшоном. Движитель тянул свою протяжную песнь, и я позволила его волшебству окутать себя теплым, уютным покрывалом, чувствуя, как от мощного гула начинает кружиться голова. Но стоило мне повернуться обратно, и вместо Дина передо мной стоял Тремейн.
— Аойфе. Вот ты и в средоточии всего.
Звук Движителя исчез, под капюшон проникал
— Где мы? — спросила я. Все внутри меня сотрясалось в унисон с вибрирующими мостками. Все было не так. Этого вообще не могло быть. Что-то в мире, где оказались мы с Тремейном, пришло в жуткий разлад. Мой Дар, свернувшись, забился в глубины рассудка, словно обжегшись.
— В конце, — коротко ответил Тремейн. — Я не могу проходить сквозь Землю Железа, а тебе пока не под силу одной отправиться в Шипы. Железо отравляет Народ, и потому нам должно встретиться здесь, на перекрестке времен, пока ты задержалась у этого дьявольского Движителя. — Он обвел рукой агонизирующую машину. — Ты ведь уже видела такое, Аойфе, — во сне, быть может? Конец всего, который наступит, если тебе не удастся одолеть проклятие.
Он указал на Движитель, под моим взглядом то превращавшийся в груду искореженного, содрогающегося металла, то вновь целый и невредимый. Рассудок подводил меня, безумие все сильнее запускало когти в мозг.
— Оседлай его силу, которая обширнее всего, что есть в Шипах. Пробуди королев, Аойфе. Мерзкая машина и сейчас поет в твоей крови, нашептывая тебе о своих желаниях.
Лязг и грохот раздались вновь в этом скрещении перепутанных времен. Ядовитый дым и газ поднимались из разрушенной сердцевины Движителя — на доступном ему языке он молил меня о высвобождении и просил отвести смертоносный взрыв от ни в чем не повинных жителей Лавкрафта, направить его силу в земли Шипов, к королевам, которые, вобрав ее в себя, спасут мой город от жуткой гекатомбы.
Я чувствовала Движитель внутри, и все, что нужно было сделать, — обратить его мощь к Тремейну и королевам. Дар, полученный мной по праву рождения, тек у меня в крови. Последнее, что я, такая маленькая и незначительная, могла совершить, прежде чем сойти с ума и утратить его, — это спасти Дина, Кэла и Народ. Чего же еще желать?
— Аойфе, проснись! — донесся откуда-то издалека голос Дина, притягивавший, зовущий к себе.
— Что такое, дитя? — проговорил Тремейн, проявляясь вдруг передо мной отчетливей и тверже, стоило мне на мгновение заколебаться. — Уж не испугалась ли ты?
Сила, собравшаяся у кончиков моих пальцев, соблазнительно нашептывала и бормотала,
— Нет, не испугалась, — ответила я, сжимая кулаки. — Но я чувствовала бы себя спокойнее, если бы ты остался со мной.
Все, кроме заполнявшей меня Силы — голос Дина, реальный Движитель и даже его видение — пропадало, прервалось, словно нестабильная эфирная связь. От сплетения Дара и галлюцинаций в мозгу у меня будто замкнуло.
Тремейн подошел ближе, раздвинув губы в хищной улыбке:
— Ну разумеется, я останусь с тобой, дитя.
Тогда я вытащила из-под комбинезона зажигалку и науз и, одним щелчком добыв огонь, поднесла к нему бумажку. Если что я и хотела обратить на Тремейна, так это содержащееся в ней колдовство. Уж тут я не сомневалась ни секунды.
— И пока ты здесь, я желаю услышать от тебя правду, — проговорила я, поднимая охваченную пламенем, переливающуюся огнями бумагу в воздух. Сила заклятия отвлекала на себя Дар, отзываясь в нем покалыванием — словно я отлежала руку, и теперь от плеча до кончиков пальцев по ней пробегали иголочки.
— Что это еще такое? — взревел Тремейн.
— Дело рук человеческих, — ответила я с немалым удовольствием. — Я добьюсь от тебя правды, Тремейн, — так или иначе.
Он сглотнул:
— Ты думаешь, науз эрлкинов подействует на одного из Народа? На того, кто принадлежит к высшей знати Дворов? Ты так полагаешь?!
Я отпрянула от его взбешенного лица, не желая заполучить сталь в живот, прежде чем успею задать свои вопросы.
— Да. — Со щелчком я закрыла зажигалку, но бумага продолжала гореть между нами. — Моя мать, — проговорила я. — Ты знал ее. Откуда?
Тремейн дернулся, но тут же заговорил, от поспешности глотая слова.
— В ее жилах текла кровь и Народа, и людей. Для таких, как она, способных пересекать Врата, есть много имен, но ей больше всего нравилось название из этих ваших идиотских сказок — «подменыш». В юные годы Нерисса свободно путешествовала между своим настоящим миром и Землей Железа. Пока не повстречала его.
Глаза мои сами собой расширились:
— Моего отца?
Тремейн насмешливо оскалился:
— Она открылась ему, только когда появился на свет твой брат. Было уже слишком поздно, а Арчибальд знал, какая судьба ждет подменышей в Железном Мире.
Я открыла рот, собираясь возразить, но Тремейн рассмеялся резким, хриплым, как воронье карканье, смешком:
— Хочешь сказать, ты не догадалась? Рожденный от живой крови и Железа — это и есть подменыш. Но Железо в твоей крови отравляет тебя так же, как оно отравляет меня, — медленнее, но не менее верно. На женщин яд обычно действует быстрее. Таков твой рок из-за того, что ты не принадлежишь ни к той, ни к другой стороне. В Земле Шипов мы таких просто топим. Хоть оба вы с братом избежали подобной участи, он оказался умнее тебя. Ему удалось от меня удрать, освободиться полностью.