Железный воин

Анорин Павел

Для Термидадора, который мог идти без остановки днем и ночью, это путешествие займет не больше двенадцати дней.

Всего двенадцать дней!

АЛЕКСАНДРИЯ

Громадная, шумная и богатая столица Египта бурлила жизнью одного из крупнейших центров торговли и мореплавания.

Одни военные, торговые и пассажирские суда прибывали, другие — убывали из гостеприимного порта. Именно здесь, в порту Александрии, была самая большая платная стоянка для ковров-самолетов

и летающих ладей.

Ковры-самолеты хранились свернутыми в трубочку, в специальных закрытых сейфах, хорошо защищенных от солнечных лучей и влаги. Так что стоянку вернее было назвать камерой хранения. В этой камере сейчас содержалось более пятидесяти ковров.

А летающих ладей на стоянке было всего три — генуэзского ростовщика, мадьярского купца и самая большая — ладья русского княжеского флота. На ней прибыли воевода Илья Муромец и капитан Матвей Русанов. В таможенной декларации значились конь богатыря и говорящий попугай-лоцман.

Сразу же по прибытии богатырь и капитан принялись искать друга Верховного друида, Ибрагима. Искать долго не пришлось, первый же прохожий указал на улицу, тянущуюся вдоль портового базара. Там, в скромном одноэтажном домике из белого камня, жил Ибрагим.

— Мне дворец не надо, хотя мог бы иметь и не один. — Крепкий, среднего роста старец в белой чалме и с такой же белой бородой принимал гостей в самой большой комнате, которая служила одновременно гостиной и кабинетом. — Ко мне обращались герцоги и султаны, олигархи и генералы, главари разбойников, пираты и туристы… И до сих пор обращаются.

— Простите, почтеннейший, а по каким вопросам к вам идут? — спросил Матвей.

Ибрагим, несмотря на свой солидный возраст, постоянно передвигался по комнате в поисках разных предметов. Богатырь и капитан по пятам следовали за ним.

Старец остановился, обнаружив возле полки с фарфоровыми колбами, глиняными сосудами и пергаментными свитками два наполненных чем-то мешка.

— А по всяким. Совета просят, рецепт выписать, целебной травки отвесить, стрелку развести… Туристы — за маршрутными схемами приходят… Бери мешки, к столу неси… А ты здоров, богатырь, — оба мешка в одной руке! Ставь на стол.

Ибрагим не спеша подошел к столу, продолжая говорить:

— Вчера приходил марокканский агроном. Спрашивал, можно ли скрещивать манго с кактусом? Можно, конечно — отчего же нельзя?

— А зачем? — не сдержался, спросил Илья.

— А чтобы с колючками были.

— А есть-то как? — не унимался богатырь.

— Так он же их не ест. Он их выращивает.

Ибрагим развязал оба мешка.

— Я вам в дорогу припасов дам. Ваших продуктов надолго не хватит: не съедите, так протухнут на жаре. В пустыню другие запасы брать надо.

Оба мешка были набиты брикетами, в первом мешке — белого цвета с темно-синими полосами, во втором — серого цвета. Ибрагим достал из мешка по брикету и, держа в руках, объяснил:

— Пищевые

концентраты. Белый брикет — для вас. Он приготовлен из риса, чернослива, кураги, изюма и пшеницы. Серый брикет — для коня, он из овса, проса и питательных кореньев. Не перепутайте! А впрочем, если перепутаете — не велика беда. — Ибрагим положил брикеты в мешки. — Что у вас с запасом воды?

— Том Арчэл нас снабдил буровым посохом, — ответил Илья.

— Вот как? А вернуть сказал?

— Сказал.

— Это хорошо.

— Хорошо — что дал, или что вернуть сказал? — решил уточнить Илья.

Ибрагим чуть помедлил с ответом, затем с паузой произнес:

— Что дал… и что вернуть надо. А попугая?

— Тоже дал. С возвратом, — поспешил ответить Матвей.

— И шкуру неубитого медведя?

— Точно так, — подтвердил Илья.

— Это хорошо, — опять загадочно произнес Ибрагим. — Попугайчика у меня оставьте — он сейчас вам не нужен. На обратном пути заберете.

Ибрагим вновь направился к полкам. Гости на этот раз остались стоять возле стола.

Старец достал с полки кусок тонкой белой ткани из хлопка и вернулся к столу. Отодвинул легкий плетеный стул с немного искривленными ножками и спинкой и кивком головы пригласил Илью и Матвея сесть рядом, на такие же стулья. Стул под богатырем угрожающе затрещал, но выдержал. На столе стояла фарфоровая чашка с чернильной краской, рядом с чашечкой лежала тонко заточенная палочка. Ибрагим взял палочку, обмакнул в краску и принялся рисовать на белой ткани, объясняя, что к чему.

— Это мой дом, отсюда направитесь по дороге вдоль портового базара. Напротив рыбных рядов повернете направо, а через три квартала, у ювелирной лавки Тагота, повернете налево…

Старец чертил на ткани кружочки, треугольники, квадратики и черточки. И время от времени сам себя поправлял:

— У этого дома деревянная крыша, а я начертил с черепичной. — Хотя на ткани был нарисован просто треугольник, но Ибрагиму виднее.

Через полчаса работа была завершена.

— Теперь вы найдете дорогу, — сказал Ибрагим и отдал маршрутную схему богатырю.

— Так ведь здесь только как из города выйти. А как же нам до гробницы фараона добраться? — спросил Илья, сворачивая и убирая в сумку тряпочку с рисунками.

— А это — самое главное. Вы без маршрутной схемы по Александрии неделю бродить будете. А так выйдете прямо на нужную вам дорогу. Отравляйтесь по ней, никуда не сворачивайте. Этой дороге больше двух тысяч лет, ее построили до того, как Ранзеса Кровавого в саркофаг упаковали. Дорога приведет вас к Курширу, месту сбора воинов. Двенадцать воинов будут вас там ждать, они все уже прибыли в Египет и побывали у меня. Я их снабдил тем же, чем и вас. Все воины прилетели на арендованных коврах-самолетах. А здесь уже, на деньги спонсоров и европейских королей, покупали в дорогу лучших жеребцов…