Железный волк
Шрифт:
– Нет. И нет, я ничего не покупала у незнакомцев, как и другие, о ком я слышала.
– Что за другие?
Она подняла на него глаза.
– Другие заболевшие волчьей хворью. Рюген, у ворот снова проверяют людей, сколько времени ты провёл в кровавом тумане?!
Он слышал об этом, но чего только люди не болтают. К тому же его это никогда не касалось.
– Я думал, волчья хворь… Ну, не знаю, выдумана. Что это лишь предлог для охоты за подстрекателями и преступниками. За бедняками. За теми, кто незаконно ездит. Я думал…
Она
– Это похоже на политику?
Он в ужасе отвернулся.
– И что ты будешь делать?
– А сам как думаешь? Уберусь отсюда, пока мне на хвост не сел красный охотник, не обескровил меня и я не умерла.
Её страх был таким же диким и неприкрытым, как и его собственный. Пугающее зеркальное отражение. Рюген подумывал, не признаться ли ей, что сам находится в такой же ситуации. Это, безусловно, утешило бы её, но риск был слишком велик. Что если она не сможет удержать язык за зубами? Или не захочет, чтобы они держались вместе? Заставит ли она его находиться рядом с ней до тех пор, пока не превратится в бешеного зверя? Ну уж нет. Алетта никогда не обладала такой же силой воли, как он, она потеряна. Он не может погибнуть вместе с ней.
Всё, что ему нужно, это место для сна, и завтра он со всем разберётся.
Он взял её за руку и снова притянул к себе.
– Всё уладится, Алетта. Не бойся. Я останусь на ночь и могу пожить здесь, пока тебя не будет. Посторожить, пока ты не вернёшься. Всё разрешится.
Алетта вырвалась и принялась толкать его к двери. Он сопротивлялся и даже смог запустить руку в сумку на стене так, что она не заметила. Кошель Рюген засунул в карман. Потом он сдался и позволил ей выпихнуть себя за порог. Он не думал, что в ней столько силы: он чуть не скатился вниз по лестнице.
– Отправляйся в Друкну, Рюген!
Дверь снова захлопнулась. Он стоял и таращился на неё. Она казалась безнадёжно прочной, и чувство усиливалось тем фактом, что эта дверь оказалась последней в длинном ряду захлопнувшихся перед ним дверей. Неужели мир всегда был таким? Неужели люди всегда думают только о себе?
Рюген не спеша спустился по лестнице и с неохотой вышел на заснеженную улицу. Проверил содержимое кошеля Алетты и обнаружил в нём три жалкие руны. Хватит на хороший праздник и только. Горько сознавать, что этот город набит деньгами, в отличие от его карманов. Как бы и ему заполучить кусочек изобилия?
«У Нафраима…»
Если вардари существуют, то он один из них. Рюген вздрогнул. Мысли о них никогда ему не нравились. Гаула его знает, что правда, а что вымысел, но одно можно сказать наверняка: не только торговля влекла людей изо всех уголков мира в Наклав. Ходили слухи, что в его тёмных закоулках скрывается что-то неприятное. Слухи о людях, которые не стареют. Но сколько из тех, кто приезжает сюда, действительно верят в существование долговечных?
А из тех, кто верит, сколько приезжают сюда
Как кто-то может хотеть прожить хоть один лишний день в этой юдоли печали?
Кто это сказал? Кто-то из тех, с кем он пил… Точно, тот сторож, которого выгнали с работы. Все знают, говорил он, что самые закоренелые преступники работают вместе. Можно поймать гада, торгующего волчьей кровью в кабаке, можно поймать его шефа, можно поймать шефа его шефа, но рано или поздно кто-нибудь остановит эту цепочку. Где-то там, наверху, есть люди, которых никто не видит, не слышит и не трогает. Люди, к которым нельзя безнаказанно подобраться. Он тогда радовался, тот сторож, что его всего лишь выгнали, а не отправили прямиком в Друкну. После этого он всего себя заблевал.
В ту ночь Рюгена одолевали разные мысли. Нафраим поручил ему одну работу, а он всё испортил. Это случилось больше года назад. Интересно, ему повезло, что его не повесили, или это лишь вопрос времени? Возможно, он подписал себе смертный приговор, когда сбежал, не признав своей ошибки? Нафраим – могущественный человек, но если он один из них…
Рюген огляделся и внезапно понял, насколько одинок. Валил снег. Рюген спрятался от него под лестницей узкого арочного перехода. Холод пронизывал его до костей, ноги промокли, а зубная боль стала невыносимой.
Неужели всё вот так и закончится? Неужели он замёрзнет насмерть и превратится в камень? Смешается ли его кровь с кровью волка и кровью простых преступников и потечёт ли в канаву под кругом Наклы, чтобы другие продолжали путешествовать и наслаждаться жизнью?
Рюген прислонился лбом к стене, ударил рукой по камню и застонал. Это не он. Он не бедняк-дурачок с плотов. Не лоботряс. Он любит праздники, но не блюёт на себя. Он не боится могущественных людей, он должен быть одним из них. Улица – не его дом, его дом среди тех, у кого есть всё.
К тому же он не был рабом крови, он употреблял очень мало. И редко. Он принимал кровавые жемчужины ради наслаждения. Они ведь прекрасны. Он никогда не употреблял столько, чтобы появилась опасность заболеть волчьей хворью. Он не принадлежал к числу идиотов, которые считали, что волчья кровь подарит им вечную жизнь. Это никогда не было его целью.
Но он никогда раньше не умирал.
Очевидец
– Знаете, как жители Фимле называют крепость Наклаборг?
Королева потянулась за чайником. Увидев её движение, слуга бросился от двери к столу, но она остановила его почти незаметным жестом и наполнила обе чашки. Нафраим забеспокоился: посчитал, что она желает поговорить с ним с глазу на глаз.
– Они называют её самым страшным замком в мире! – Она обвела рукой зал, как будто хотела подчеркнуть абсурдность такого мнения.
Нафраим не решился рассказать ей, что все называли Наклаборг самым страшным замком в мире, включая жителей Наклава.