Железо и кровь. Франко-германская война
Шрифт:
Драматические события в Париже имели огромные последствия, лишний раз обнаружив слабость правительства и всю шаткость его положения. Большая часть батальонов национальной гвардии либо открыто сочувствовала противникам правительства, либо демонстрировала безразличие к его судьбе. Трошю мог рассчитывать лишь на регулярные войска и мобильную гвардию. Кроме того, выступление в Париже имело отклик в ряде других городов Франции, где в следующие дни также произошли попытки создания революционных Коммун. Правительство немедленно провело в Париже референдум по вопросу о доверии, принесший ему убедительную победу. Однако на выборах мэров парижских округов, состоявшихся три дня спустя, в пяти из двадцати районов столицы победили открыто враждебные правительству кандидаты. Новый мэр столицы — молодой и энергичный Жюль Ферри — был бессилен преодолеть наметившийся среди парижан раскол.
Профессор Коллеж де
1054
Paris assiege, 1870–1871… P. 174.
Спустя три месяца после свержения Второй империи политическое будущее Франции оставалось туманным. Военные неудачи подтачивали авторитет новых властей, а опасность перерастания противоречий в открытое гражданское противостояние только росла.
Готовность французов на жертвы во имя победы не угасла и после капитуляции Базена. Известия о локальном успехе при Кульмьере 9 ноября оказалось достаточно для того, чтобы французы безропотно приняли решение правительства распространить призыв в армию и на женатых мужчин. Однако патриотический подъем зримо угасал. Если в октябре в качестве добровольцев в формируемые Гамбеттой новые армии записалось 17 тыс. человек, то в декабре это число упало до 10 тыс., а в январе 1871 г. — до 4 тыс. человек. Эти цифры точно отражали общие настроения: именно в декабре 1870 — январе 1871 гг. большинство французов признало дальнейшее сопротивление бессмысленным. Воля к сопротивлению все еще тлела в городах. Однако французская деревня устала от тягот войны и явственно выступала за мир.
Приближение прусских войск заставило 8 декабря Делегацию переместиться из Тура дальше на юго-запад в Бордо. Военное министерство во главе с Фрейсине заняло городскую ратушу, «Сюртэ женераль» во главе с Стинакером и Ранком — префектуру, телеграфная служба, требовавшая особенно много места, — помещения местного Большого театра. Сам Гамбетта в течение всего декабря объезжал войска, пытаясь поднять их моральный дух, и управлял делами на расстоянии. Атмосфера в новой столице французских провинций царила не самая радужная.
Неуклонно нарастали разногласия между двумя центрами управления. С конца осени Гамбетта все дальше расходился со своими коллегами по правительству «национальной обороны» в вопросе дальнейших действий. В Париже склонялись к заключению мира, тогда как «диктатор» призывал к продолжению сопротивления до последней крайности. Падение Парижа для него перестало быть тем событием, после которого страна должна прекратить сопротивление. Гамбетта также выступал против проведения выборов в Национальное собрание, осознавая, что в текущих условиях республиканская партия их не выиграет. Он мотивировал свою позицию тем, что нельзя в условиях оккупации тридцати департаментов «держать ружье в одной руке и бюллетень для голосования — в другой» [1055] .
1055
Bonhomme E. Gambetta et Bordeaux… P. 49.
В руках Парижа в этом противостоянии оставались весомые рычаги воздействия. Финансовое положение Делегации с наступлением зимы резко ухудшилось. Она все больше зависела от содействия министра финансов Эрнеста Пикара. Последний же постоянно затягивал выделение необходимых кредитов под гарантии Банка Франции. Обструкционистская позиция Трошю и Пикара была продиктована тем, что оба они к декабрю 1870 г. стали критиками продолжения курса на «поголовное вооружение» и «войну до последней крайности», отстаивавшегося Гамбеттой. Они критиковали Делегацию и за безответственное, с их точки зрения, обращение к иностранным банкирам. Прусское правительство сполна воспользовалось этими разногласиями между Бордо и Парижем, предав их широкой огласке в прессе. В результате займ Моргана не вызвал необходимого воодушевления подписчиков, принеся лишь ограниченные плоды. К моменту подписания предварительного
1056
Katzenbach E.L.-Jr. Op. cit. P. 815.
В конце декабря Делегация в Бордо оказалась на пороге финансового краха. Делегат министерства финансов Русси в отчаянии констатировал: «Расходы ужасают и день ото дня растут… Доходы упали почти до нуля. Косвенные налоги, которые обычно приносили 100 млн в месяц, в минувшем дали едва ли 30 млн Полученный в Англии займ расходуется в Англии же на покупку оружия и боеприпасов. Займ на 805 млн <…> едва дает от 10 до 12 млн в месяц, тогда как нам нужно больше 200 млн, чтобы покрыть военные расходы; от стомиллионного займа Банка [Франции] остались считанные миллионы… Наш баланс наличных средств практически на нуле, и через два или три дня казна будет пуста» [1057] .
1057
Ibid. P. 815.
Председатель Комиссии по делам вооружений Лекен, в свою очередь, жаловался, что его деятельность неоднократно парализовывалась отказом министерства финансов предоставить декретированные правительством средства, заставляя разъяренного Гамбетту грозить прибегнуть к опыту чрезвычайных мер Первой республики [1058] . Банк Франции не стал дожидаться, когда Гамбетта национализирует содержимое его сейфов, и в начале января спас финансовое положение Делегации. Подписание перемирия страна встретила финансово состоятельной.
1058
Bonhomme E. Bordeaux et la Defense nationale. P. 332.
Однако кризисные явления в провинции нарастали. Самой яркой приметой новой фазы войны стало катастрофическое падение дисциплины. Резко выросло число дезертиров и случаев неповиновения распоряжениям военных и гражданских властей. В декабре 1870 — январе 1871 г. это явление прибрело по-настоящему массовый характер, когда солдаты тысячами начали покидать ряды на маршах или прямо на поле боя и большими группами возвращаться по родным домам [1059] .
В ответ на обострение проблемы дезертирства в декабре 1870 г. военный министр удвоил нажим на префектов и командующих военных округов, требуя разыскивать и возвращать в состав своих полков уклонистов и выписавшихся из госпиталей «выздоравливающих». В случае неисполнения дезертиров указывалось передавать военным трибуналам. Особую строгость предписывалось применять к уклоняющимся от исполнения долга офицерам. Указывалось следить также за тем, чтобы солдаты не покидали поле боя под предлогом доставки раненых к лазаретам [1060] .
1059
Roth F. La guerre de 1870… P. 342–344.
1060
La guerre de 1870–71. La defense nationale en province… P. 653.
Мягкость постановлений военных трибуналов, в ряде случаев имевших склонность заменять расстрелы тюремными сроками, вызывала неизменный протест Гамбетты, хотя эти приговоры уже и не подлежали пересмотру. Военного министра особенно возмущало то, что трибуналы рассматривали алкогольное опьянение в качестве смягчающего обстоятельства для бежавших с поля боя под огнем противника. Гражданские власти и военное командование, однако, откровенно признавались в своем бессилии переломить ситуацию. В ходе войны было осуждено и казнено лишь незначительное число дезертиров и уклонистов [1061] . Расстрелы продолжали рассматриваться в качестве показательной, а не массовой меры. Ускользнувшие от карающего меча Фемиды не преследовались за эти провинности и после войны.
1061
Chanet J-Fr. Op. cit. P. 221.