Желтая долина, или Поющие в терновнике 4
Шрифт:
Она упала всего в нескольких шагах от джипа.
Патрик понял, что и ему пришел конец. Он напряг все свои силы, все свое мужество – точнее, старался сообщить их своему мозгу, своему языку, чтобы как можно больнее задеть своего будущего палача.
– Ах, какая смелость – стрелять в безоружного! – воскликнул он. – Ах, какой спектакль! Достойное завершение стрельбы по уткам, которую ты так любил устраивать на озере. Ты палач, самый обыкновенный дерьмовый палач – и никто больше! Ты ничем не отличаешься
Однако Стоун сделал вид, что не слышал этих последних слов О'Хары.
Указав дулом карабина в сторону поднимавшегося впереди склона, он сказал:
– За этим пригорком та самая трасса, к которой ты хотел выйти сегодня ночью. – Он улыбнулся, после чего добавил: – Если бы ты попал туда, тебя бы никто не искал… – Он немного помолчал, после чего скомандовал резко: – А теперь – беги!
В джипе завозился Антонио.
– Но я… – с трудом произнес О'Хара.
Стоун прищурился.
– Беги! Считаю до двадцати пяти, а потом стреляю, – произнес он.
Лицо его было сосредоточено и сурово, глаза сверкали.
О'Хара отступил на несколько шагов.
Из джипа выскочил предатель-лодочник и, замявшись, остановился. Стянул свою безобразную шляпу, почесал в затылке.
– Но я…
Стоун со свойственной ему невозмутимостью начал отсчет: – Раз, два…
Патрик развернулся и побежал длинными прыжками, прекрасно осознавая, что все это бессмысленно. В висках гулко отдавалось: «восемь, девять, десять…»
Склон перед ним уходил в бесконечность. Ноги действовали сами по себе, усталости – как не бывало.
«Одиннадцать, двенадцать…»
Легким беглеца, правда, из-за сильной разреженности воздуха на высоте не хватало кислорода, но это не очень мешало.
«Пятнадцать, шестнадцать…»
Рытвина – он едва не потерял равновесия. Упал, поднялся, вновь упал и вновь поднялся…
«Восемнадцать, девятнадцать, двадцать…»
Каменистая земля уходила из-под ног.
«Двадцать три, двадцать четыре…»
Еще – одна секунда.
Ровно три шага.
И выстрел – гулкий, раскатистый…
Гулкое эхо разнесло его далеко-далеко, должно быть, сотрясая горы и воздух вокруг…
А Патрик все еще бежал, натыкался на какие-то глухие заросли, падал навзничь…
Послышался еще один выстрел.
И он, не веря в свое чудесное спасение, собрав остатки сил, побежал дальше.
Неужели уже двадцать пять?
Может быть, он неправильно считал?
Неужели Стоун промахнулся?
Но ведь и промахнувшись, он вполне мог сесть в свой джип и гнаться за ним, пока не настигнет и не задавит колесами…
А вот и вершина.
Все, бежать больше нету сил.
И прежде чем пересечь линию, отделявшую его от долгожданной свободы, Патрик, повинуясь какому-то непонятному чувству, резко, как
Там, внизу, под горой, стоял Стоун по кличке «профессионал».
Он приветствовал беглеца, размахивая фуражкой, зажатой в правой руке. Левая сжимала карабин.
А у ног его лежало распростертое тело предателя Антонио.
И перед тем, как спуститься вниз, по обратной стороне склона, О'Хара услышал долетевшие до его слуха слова:
– Удачи тебе!
Спустя полчаса Патрик уже дремал в огромном грузовике, следовавшем через Терсо в Глазго…
Уже потом, после того как Патрик благополучно добрался до Белфаста, он очень часто думал об этом загадочном эпизоде, ища мотивы поступка Стоуна.
Почему тогда лейтенант Стоун не застрелил его?
Ведь для «профессионала» он, Патрик О'Хара был беглецом, он был вне закона, и офицеру охраны ничего не стоило его пристрелить.
Мало ли в мире людей, которые находят удовольствие в том, чтобы видеть чужую боль, чужие страдания, чужую смерть.
Например – тот же капитан Брэфорд.
К тому же нельзя было забывать, что он, Патрик О'Хара был ирландцем, то есть для того же Стоуна – опасным преступником-террористом.
Тогда почему он оставил Патрика в живых? Непонятно.
Да, О'Хара долго, очень долго размышлял над этим вопросом, но ответа так и не нашел.
Во всяком случае, этот драматический эпизод в его биографии лишний раз убедил О'Хару, что никогда нельзя выносить суждения о людях лишь по тому признаку, англичанин он или ирландец…
Спустя несколько дней после своего прибытия в Белфаст Патрик по телефону, полученному от адвоката, разыскал Уистена.
Лицо мистера О'Рурка было сурово.
– Это, – он вынул из внутреннего кармана пиджака полиэтиленовый сверток, – ваши новые документы. Теперь вы уже не Патрик О'Хара, а Джеймс Рассел, уроженец Лондондерри… Вы бывали в этом городе?
Патрик кивнул.
– Да, приходилось.
– Неплохой город.
Равнодушно пожав плечами, Патрик согласился с собеседником:
– Да, ничего… А мне теперь что – жить там? – спросил он.
– Жить в Лондондерри вам вовсе не обязательно, – произнес Уистен, – это вы только по документам там живете…
– Но ведь…
О'Рурк, понимая, что именно хочет теперь спросить О'Хара, сделал знак рукой, останавливая его.
– Жить вы можете там, где вам только заблагорассудится… Мы ведь дали вам достаточно денег, чтобы обустроить свою дальнейшую жизнь. Еще раз повторяю, – напомнил Уистен, – теперь мы не связаны никакими обязательствами. Ни вы нам, ни мы вам больше ничем не обязаны. Вы пострадали, и пострадали, по сути, из-за нас…