Желтоглазые крокодилы
Шрифт:
Тем не менее, она не собиралась делать первый шаг. Ни об одном слове, сказанном тогда, она не жалела.
Ей даже казалось, что именно эта ссора с матерью дала ей силы для работы. «Когда не врешь, начинаешь верить в себя. В тот день ты не стала врать и вон, смотри, как ты продвинулась!» Это была теория Ширли. Возможно, Ширли права.
Одна. Без Антуана, без матери. Без мужчины.
Недавно в библиотеке она шла по узкому проходу между стеллажами, не заметила идущего навстречу мужчину и, столкнувшись с ним, рассыпала книги, что держала в руках. Он наклонился, помог их собрать. Потом уставился на нее так, что на нее напал дикий смех. Ей пришлось выйти, чтобы
В другой раз он заметил ее, махнул рукой и ласково улыбнулся. Высокий, худой, волосы падают на глаза, щеки такие впалые, что кажется, он их втянул. Он аккуратно вешал свое темно-синее шерстяное пальто на спинку стула, отряхивал его, расправлял, а потом балетным движением усаживался верхом на стул. У него были длинные тонкие ноги, и Жозефина представляла его на сцене, танцующим чечетку в черном трико, черной куртке и черном цилиндре. Лицо на удивление подвижное: то вдохновенное, романтическое, а через секунду — бледное и грустное. Жозефина не могла ручаться, что узнала бы его на улице, потому что порой забывала, как он выглядит, и вспоминала с трудом.
Она не решилась рассказать о нем Ширли. Та, конечно, посмеялась бы над ней. «Да надо было пригласить его на чашечку кофе и все выяснить, и как его зовут, и по каким дням он ходит в библиотеку! Вот дуреха!»
Ну да… Я дуреха, это для меня не новость, вздохнула Жозефина, в который раз пересчитывая приходы-расходы. Я все вижу, я все чувствую, тысячи мелочей вонзаются в мой мозг, словно занозы, и рвут его на части. Тысячи мелочей, которых не замечают другие, потому что у них кожа толстая, как у крокодилов.
Самое трудное — не поддаваться панике. Паника, как правило, накатывала по ночам. Жозефина чувствовала все нарастающее ощущение опасности, неизбежной и непредотвратимой. Она крутилась в постели без сна. Коммунальные услуги, взносы, налоги, наряды Гортензии, бензин, страховка, телефонные счета, абонемент в бассейн, каникулы, билеты в кино, обувь, походы к зубному… Она перебирала в уме расходы, глядя в темноту широко открытыми глазами, потом оборачивалась простыней и старалась ни о чем не думать. Бывало, проснется среди ночи, сядет в кровати и подсчитывает, подсчитывает, пока не убедится, что нет, ничего не выйдет, хотя вчера днем цифры говорили другое! Она в панике зажигала свет, шла искать клочок бумаги со своими подсчетами, пересчитывала все заново до тех пор, пока наконец не успокаивалась, и гасила свет, совершенно разбитая.
Она боялась ночей.
Бросив последний взгляд на цифры, написанные простым карандашом, и на цифры, написанные красной ручкой, Жозефина с облегчением поняла, что пока можно не волноваться. Мысли ее вернулись к конференции: нужно подготовиться. Вспомнился отрывок из одной книги. Она подумала, что его хорошо бы переписать и использовать в докладе. А когда нашла, поняла, что это отличное начало.
«Все исследователи, изучающие экономическую историю, придают большое значение эпохе с 1070 по 1130 год: для этого времени характерны появление новых городов и расширение старых, проникновение товарно-денежных отношений в деревню, установление торговых связей между городами. Однако эта динамичная, новаторская эпоха характеризуется так же увеличением всякого рода податей и налогов со стороны сеньоров. Как соотносятся между собой эти два
Пока Жозефина писала, елозя локтем по клеенке, в голове вертелся вопрос: а не эта ли закономерность просматривается и в ее жизни? Оставшись один на один со счетами, по которым надо платить, она многому научилась и стала мудрее. Как будто опасность подстегивала ее, заставляла двигаться быстрее и работать, работать…
Если деньги не будут улетучиваться так быстро, следующим летом на каникулы я смогу снять девочкам дом, покупать им ту одежду, которая им нравится, водить их в театры, на концерты… Хоть раз в неделю мы будем наряжаться и ужинать в ресторане! Я схожу в парикмахерскую, куплю себе красивое платье, Гортензия перестанет стыдиться меня…
Жозефина немного замечталась, но сразу опомнилась: ведь она обещала Ширли помочь отвезти пироги на свадьбу. Большой заказ. Кто-то должен держать коробки, чтобы пироги не рассыпались в машине, и остаться за рулем, если не удастся припарковаться.
Она аккуратно сложила листочки с вычислениями и счета, положила на место карандаш и красную шариковую ручку. Некоторое время сидела неподвижно, покусывая колпачок, потом встала, накинула пальто и направилась к Ширли.
Подруга ждала ее на площадке, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения. Ее сын Гэри стоял в дверном проеме. Он махнул Жозефине рукой и закрыл дверь. Жозефина едва не вскрикнула от удивления, и Ширли это заметила.
— Что случилось? Ты увидела призрак?
— Нет, но Гэри… Я вдруг увидела в нем мужчину, того мужчину, каким он станет через несколько лет. До чего красив!
— Да, я знаю, женщины уже начинают обращать на него внимание.
— А он сам знает?
— Нет! И я не собираюсь ему об этом сообщать. Не хочу, чтобы он погруз в самолюбовании.
— Погряз в самолюбовании, Ширли, не погруз.
Ширли пожала плечами. На полу стояли коробки с горячими пирогами.
— Скажи… Его отец, наверное, был хорош собой?
— Отец его был одним из самых красивых мужчин на свете… Это было главным его достоинством.
Она нахмурила брови и махнула рукой, словно отгоняя неприятное воспоминание.
— Ну ладно… Что будем делать?
— Как скажешь… Ты у нас все знаешь, вот и решай.
Ширли тут же наметила план.
— Спускаемся вниз, ты стоишь с пирогами, я подгоняю машину, грузимся и едем. Вызывай лифт и держи дверь.
— А Гэри едет с нами?
— Нет. Заболел его учитель французского. Что-то он все время болеет. Вместо того, чтобы учиться, парень валяется на диване и читает Ницше. У кого-то растут прыщавые балбесы, а у меня, видишь ли, интеллектуал! Пошли, теряем время на болтовню, move on! [5]
5
«Шевелись!» (англ.).
Жозефина молча повиновалась.
Через несколько минут коробки были погружены в машину, Жозефина села рядом, придерживая их рукой.
— Взгляни на карту, — велела Ширли, — мы можем как-то объехать авеню Бланки?
Жозефина взяла с пола план и стала его изучать.
— До чего ты медлительная, Жози!
— Это не я медлительная, это ты все время спешишь. Дай мне спокойно посмотреть.
— Ты права. Хорошо, что ты со мной поехала. Я должна спасибо тебе сказать, а не рявкать на тебя.