Желтые розы
Шрифт:
— Нет, нет! Я хочу, чтобы ты был со мной. Ты — единственный человек, кто знает, что со мной случилось и через что я прошла. Я хочу, чтобы обо всем рассказал маме ты.
Форд поднял руку, чтобы позвонить, и заодно взглянул на часы.
— Без двадцати пяти десять. Мы немного опоздали.
— Думаешь, их нет дома? — в ужасе спросила Кэй, когда никто не вышел.
— Этого не может быть. Мартин же понимает, что ты поторопишься приехать.
Форд постучал по почтовому ящику, и дверь открылась почти сразу.
На пороге стоял мужчина приблизительно
— Ты не узнаешь меня? — спросил он.
Она покачала головой. Вряд ли это муж ее матери. Слишком молод. Так кто же он и что здесь делает? Может быть, у нее есть брат? И вдруг из-за его плеча послышался женский голос:
— Кто там, дорогой? Почтальон?
В тот же миг женщина увидела Кэй и бросилась к ней, оттолкнув мужчину.
— Кэйли! Кэйли! Ты вернулась? — По лицу у нее катились слезы. — О Господи! Я так ждала этого дня! Уже не верила, что он наступит. Думала, судьба меня снова наказала. О, Кэйли, Кэйли!
Кэй бросила костыли и упала в объятия женщины. Та с такой силой прижала ее к себе, что Кэй еле дышала.
— Может, войдем в дом? — осторожно предложил Форд.
Он пошел рядом с Кэй, поддерживая ее, подбадривая и утешая. А молодой человек оказался и в самом деле ее отчимом. Наверное, она возражала против замужества матери из-за его молодости.
Однако сейчас, наблюдая, как они сидят рядышком в своей красивой гостиной и как нежно Мартин обнимает за плечи ее мать, Кэй поняла, что была не права. Было очевидно, что их связывает глубокая любовь и возраст не имеет никакого значения.
Кэй и Форду потребовалось много времени, чтобы рассказать всю историю. Одри Пэрис, худенькая, хрупкая женщина с белокурыми волосами, то и дело плакала, особенно когда Кэй рассказала о появлении Карины.
— И ты совсем-совсем ничего не помнишь? — спросила она.
Кэй покачала головой и вдруг обнаружила, что все это время Форд сидел рядом и держал ее руку в своей.
Грустно было сознавать, что чуда, на которое она сегодня так надеялась, не произошло. Но это для нее было уже не так важно, потому что она нашла женщину, ставшую для нее матерью и любившую ее. Кэй закончила свой рассказ, но оставался еще один вопрос, который она не могла не задать:
— Почему ты не сказала мне, что я твоя приемная дочь?
— Приемная? — Глаза Одри удивленно расширились. — Ты не приемная. Откуда ты это взяла, Кэйли?
— Карина сказала, что ее отец... наш отец говорил ей, что ты умерла. — (Лицо Одри исказила боль.) — Он говорил, что уехал в Америку потому, что его мучили воспоминания, утверждал, что любил тебя больше жизни.
— Подонок! — воскликнула в сердцах Одри. — Простите, грех ругаться, но я не выдержала. Но после того, как он со мной поступил, я и притворяться не собираюсь, что сожалею о его смерти.
Одри со слезами на глазах стала рассказывать им историю своего замужества.
— Мы с твоим отцом никогда не ладили. Наш брак был обречен с самого
— И ты ее больше не видела?
Одри, заливаясь слезами, покачала головой.
— И не пыталась ее найти? — Кэй не могла себе представить, чтобы ее мать вот так просто смирилась с потерей дочери. — А в полицию ты заявляла?
— Конечно, заявляла. — Одри была удивлена, что у Кэй могут быть какие-то сомнения. — Только к тому времени, как я поняла, что он не собирается возвращать Карину, было уже поздно. Он увез ее из Англии. Я подозреваю, он все обдумал заранее. Если бы ты не заболела, он увез бы и тебя, и я бы потеряла вас обеих. — Больно было смотреть, как ее хрупкое тело сотрясают рыдания. — Американская полиция разыскивала его долго. Но как только они нападали на его след, оказывалось, что он уже переехал в другой штат. В конце концов они так и не смогли его найти.
— А почему ты мне никогда об этом не рассказывала? — спросила Кэй.
— Мне было стыдно. Я чувствовала себя очень виноватой. Казалось, что я приложила недостаточно усилий. Боялась, что ты меня возненавидишь и покинешь. И я потеряю и тебя.
— Меня бы ты не потеряла, мама. Хотя я и ничего не помню, я уверена, что очень тебя любила. — Это была истинная правда. Кэй захотелось успокоить и подбодрить ее. Она встала и, хромая, пересекла комнату и села рядом с матерью.
Они обнялись и расплакались. Мартин кивнул Форду, и они вышли на кухню.
— Я так и не оправилась после потери Карины, — рыдая, рассказывала Одри. — А ты все плакала и плакала, когда она ушла. Но постепенно успокоилась и забыла про нее. Но я о ней думала, не переставая, все это время. Почему она не приехала с тобой?
— Потому что она не подозревает, что ты наша мама. Представляю, как она будет счастлива, когда узнает. А почему я возражала против Мартина? Он мне кажется очень приятным человеком, и вы, вижу, любите друг друга, хотя, может, он и молод для тебя.
— Вот из-за его молодости ты и возражала, улыбнулась Одри. — Говорила, что это неприлично. Мы вместе работали. Ты, конечно, слышала о нас разговоры, но не верила, пока я не привела его домой. Тогда у нас и начали портиться с тобой отношения. Я хотела, чтобы ты поняла, что я двадцать четыре года прожила без мужчины и имею право быть любимой. Но ты не соглашалась. А когда Мартин выиграл крупную сумму в лотерею и мы решили пожениться и уехать в кругосветное путешествие, ты очень рассердилась. Наверное, боялась, что любовь к Мартину помешает мне любить тебя. Но это невозможно, дорогая. Я тебя очень, очень люблю.