Желтый ценник
Шрифт:
– Да норм, – отряхиваясь от пыли, успокоил напарника Генка.
– Норм! Норм! – все-таки не удержалась Гася. Ее раздражала грязь на плече куртки. Отряхнуть не получалось, запасную не взяла. Придется теперь неумытой чушкой бегать по Москве. А как общаться с продавцами? Опыт подсказывал, что, когда ты чист и опрятен, договариваться сподручнее, у продавцов больше доверия к такому покупателю, а значит, можно выторговать скидку, поменять брак, выбрать нужный цвет. Да мало ли какие вопросы могут возникать во время торгов.
– Ездить не умеете, то тормозите, как прокаженные, то колеса дырявите, – продолжала бухтеть Гася.
Генка
– А ну, бабоньки, посторонись!
Бабоньки даже не шелохнулись. Володя не удивился. Он успешно обкатил всех попадающихся на пути бабонек по кривой и уронил запаску около задней пары колес.
Ася стала продираться сквозь кусты к озеру. Берег казался золотым кольцом, позади которого вырисовывалась крыша мечети. Когда луну скрывали облака, вода на озере казалась темно-серой с черными пятнами теней от береговых кустов и деревьев. Но облака были небольшими, и поэтому вода на озере то высветлялась, то темнела. Ася смотрела на воду и видела двух лебедей, казавшихся в ночи серыми. Может, и не лебеди вовсе? Лебеди! Точно лебеди. Эти изогнутые шеи ни с чем не перепутаешь.
Ася не могла припомнить, когда впервые их увидела. Может, в зоопарке. Да, конечно, в Ленинградском зоопарке. Словно одетые в снег, они медленно плыли вдоль берега, а по темной воде тянулись, переливаясь, их тени. Где-то рядом скользили говорливые утки: селезень впереди, серая утка за ним. Ася разговаривала с ними, сама за них отвечала. Это был странный диалог. Наверное, она разговаривала вслух, потому что от птичьего павильона стали уходить люди и оставлять ее наедине с лебедями. Может, в зоопарке не принято разговаривать без нужды, но Ася не могла удержаться. Ей казалось, что лебеди прислушиваются, распахивая красные клювы и белые крылья, соглашаются или демонстративно поворачиваются задом.
Но те лебеди были невольными. А эти, на которых Ася сейчас смотрела, были свободны и дики и оттого, наверное, гораздо мельче и пугливее. Озабоченные выживанием, они не позволяли себе заплывать жиром и не теряли бдительности даже во сне. Ася подошла ближе к воде, лебеди отплыли от берега вглубь озера. Осторожно наблюдали за ней, готовые в любую секунду встать на крыло. От них – по темно-синей воде – клином шла расходящаяся волновая зыбь, а вдогонку – студенистые лунные круги. Они разрастались по большой спирали и гасли у берега. Лебеди следили за Асей и заодно не забывали кормиться. Они внимательно вглядывались в воду ловили плеск или серебристый блик. Множество бликов сулило неплохую кормежку. Охотились, резко опуская голову под воду и в клюве оказывалась неокрепшая, полупрозрачная рыбная мелочь.
– Ты чего здесь? – Гася вроде сказала негромко, но все равно заставила Асю вздрогнуть всем телом.
– Напугала, – честно призналась Ася.
– Чего такая нервная? Дома проблемы?
Ася пожала плечами.
– Заблукала? Надо еха-ать. Ладно, я заметила, что тебя нет. Осталась бы здесь, – Гася махнула на лебедей и громко расхохоталась. – Полетела бы с ними за нами вдогонку. Летишь так по небу, лапами машешь и кудахчешь: «Ох! Батюшки светы».
Гася тащила Асю за руку и не переставала трещать:
– Опаздываем уже. Потом на рынке места не будет. Будем бегать как потерпевшие.
Не очень-то заманчивая перспектива. Во-первых, тяжело далеко таскать груженые тележки, во-вторых, долго. И это случалось именно
– Володька, чай будешь? – кричала какая-нибудь заботливая душа.
Володька уже по голосу узнавал, кто предлагает. С этой можно и пошутить – эта не обидится.
– Твой не буду, – громко отвечал Володя.
– Это почему? – обижался голос.
– Я от твоего чаю возбуждаюсь.
Автобус разрывало от хохота. И тут же неслось со всех сторон разными голосами:
– Молоток, не пей. Точно тебе говорю, мой муж попил уже раз.
– Да я только малеха.
– Мой возьми.
– Бабы дуры.
– Заткнитесь, спать не даете.
– Володька, у меня есть книга про любовь. Там жениха точно так чаем опоили.
– Володьку не тронь, Генку буди.
Гася пропустила Асю вперед и громко сообщила Володе:
– Вот, привела. – Она ухватилась за ручку и подкинула свое тело в салон. Только в таком рывке она могла подняться на крутые ступени автобуса.
– Где была? – уставился Володя на Асю, явно пытаясь взглядом передать недовольство и усталость.
– На лебедей смотрела, – ответила за Асю Гася.
– Своих бл… не хватает? – Володя переставил «б» в начало слова, и получилось очень смешно и хлестко. В автобусе зычно засмеялись. Ася смутилась и, бесконечно извиняясь, заспешила к своему месту. Дожидаясь, пока Ася с Гасей пройдут в салон, Володя обернулся и громко крикнул:
– Все?
– Вроде все… – голоса нестройные, сомневающиеся.
– Соседей посмотрите, – не унимался Володя, осторожно трогая автобус с места.
– На заднем сиденье два мужика были, – вдруг вспомнила Гася.
– Спят, я проверил, – буркнул Володя, открыл пакет с семечками. Грыз, чтобы не уснуть.
Этого пакета хватит часов на пять, как раз примерно через столько будем в Москве. Сейчас бабоньки утихомирятся. Наступит тихое сопение, постанывание, всхлипывание, шуршание.
Володя любил заезжать в Москву ночью. Пустые проспекты, желтые светофоры, сонные милиционеры. Особенно много их становилось около самого рынка. Прятали машины за поворотом, в кустах. При виде челночного автобуса выскакивали, делали вид, что проверяли документы, меж страниц вылавливали денежку и умело пропадали в ночь досыпать. Незримый шлагбаум поднят, негласный пропуск выдан, номера автобуса переданы по рации. Милости просим в столицу нашей Родины. Дважды автобус не тормозили. Мзда уплачена, проход открыт. Если была попытка остановить второй раз, поднималась тревога. Вывод: или бандиты, или чужие на участке. И оба вывода нежелательные. Челночные автобусы очень часто грабили, и поэтому их охраняли, и за это водители платили, и никто не собирался эти правила менять. В последний раз стало дороже, значит, придется бабонькам раскошеливаться, платить за билет и багаж по повышенному тарифу.