Желтый ценник
Шрифт:
– Исэнме, – поздоровался он, легко отжал Асино сопротивление и прошел в квартиру.
– А ты чего? – проблеяла Ася.
– Мы переезжаем, – похвастался Нургаяз и стал примеряться, куда ударить, чтобы вышибить дверь одним махом. Для такой двери не обязательно иметь топор, пинка хватит.
– А ключи? – кивнула Ася на вешалку.
– Юк, ачкычлар юк. Кочкоч пиширтык.
– Чего? – не поняла Ася.
– Нет, говорю, ключей. Я свой принес. – Для наглядности продемонстрировал топор.
Страх охватывал Асю все больше и больше.
«Должно быть, кто-то
Вопрос, что делать, тревожил ее больше, чем вопрос собственной безопасности; с беспокойством она отыскивала какой-то зловещий для себя смысл, казалось бы, в самом обыкновенном поступке.
«Люди переезжают, и это замечательно, пусть… Нургаяз молодец».
– Куда переезжаете?
Нургаяз перестал дергать дверь, обернулся.
– Я открыл гостиницу.
– Где?!
– В двадцать третьем комплексе. Выкупил весь первый этаж. Три комнаты наши.
«Что ж, неужели случилось чудо и „богиню“ заберут?» – тихо порадовалась Ася.
Она думала и терла вспотевшие ладошки о халат, и, странное дело, как-то невзначай, вдруг и почти сама собой после короткой вспышки раздумья пришла ей в голову одна престранная мысль.
– Нургаяз, а давай завтра, – проговорила она вдруг совершенно спокойно, приняв какое-то окончательное решение. – Давай дождемся Алевтину…
– Она велела самому… – с размаху ударил плечом. Дверь пусто задребезжала, но устояла. С косяка посыпалась штукатурка. Нургаяз носком стал собирать ее в угол.
– Но… давай завтра – не сегодня… Я не могу… тебе позволить, Алевтина мне потом голову свернет. А завтра я Руслана попрошу, он поможет. Сам, что ли, таскать будешь? Все, что ли, будешь забирать?.. – бубнила чушь Ася.
Она не верила, что он ее услышит. Но она говорила и говорила, потому что страх перед Алевтиной был выше, чем страх перед Нургаязом. Этот страх заставлял сосредоточиться и все правильно видеть и рассуждать. Она понимала всю трудность своего положения. Главное, постараться договориться с Нургаязом, а потом придет Руслан, и тогда эта проблема перейдет к нему. Он решит.
– Ну пожалей меня, – Ася прижала руки к груди. – Не заставляй вызывать милицию.
Должно быть, это подействовало. Он задумался, погладил рукой дверь, словно прося прощения, потом медленно двинулся по коридору.
– Я машину хотел купить. Мечта у меня – машину купить. Улымны покатать. Мечтал покатать свою богиню.
Ася кивала, наблюдая, как он снял Алевтинино пальто с вешалки, принюхался, встряхнул, тускло блеснули пуговицы.
– Это я заберу.
«Забирай. Ущипните меня, если это не любовь. Или человеку нездоровится? Или тебе почудилось от страха и переживания. Нет, милая моя, ты права, требуя от него отсрочки. Пусть он подтвердит, что находится в нормальном состоянии. То, что ты сейчас видишь, может отразиться на тебе слишком сильно».
Когда Нургаяз ушел, Ася разбудила детей, отвела в садик, потом забежала к старшей по дому за советом.
– Имеет право, – коротко кинула она и посоветовала обратиться к участковому.
– А какие у вас отношения
«Какие могут быть отношения? Пришел – ушел. Видела – не видела».
– Нормальные.
Видимо, ответ участкового удовлетворил, потому что он посоветовал взять расписку и не лезть в чужие семейные дела.
Нургаяз вернулся через три дня. Позвонил в дверь.
– Кто там? – встревоженно спросила Ася, отчетливо понимая происходящее.
– Я…
– Никого нет дома, – крикнула нервно, с досадой. Как назло, Руслан, пробыв дома два дня, сегодня утром уехал на работу, сама Алевтина так и не появилась.
– Открой! Иначе выломаю дверь. Имею право, это мой дом…
Он был прав.
– Обещай мне, что напишешь расписку на все вывезенные вещи.
– Напишу.
За ним зашли двое, помятые, с многодневной щетиной на лице. Нургаяз несколько мгновений стоял у двери, словно задумавшись, но вдруг встрепенулся и ударил, метя лезвием топора в замок. Дверь поддалась с первого раза.
Ася мигом скрылась в своей комнате, закрыла дверь на замок. Затем она наблюдала с балкона, как мужики вынесли софу с красными подушками, телевизор, торшер. Когда зашумела вода, Ася вышла в коридор и увидела, как Нургаяз моет полы в комнате. Вещей практически не осталось, всего несколько пакетов, большой фарфоровый чайник на подоконнике.
– Нургаяз, – тихо позвала Ася. – Ты мне расписку оставь, пожалуйста.
– Да, да, – поднялся он и направился было к ней, но вдруг остановился, вернулся к подоконнику за чайником.
– Это вам на память о нас.
– Не надо! – в испуге крикнула Ася.
– Если откажешься, не напишу расписку.
Ася схватила чайник, протянула лист бумаги и ручку.
– Только все опиши, все, что взял, я все видела. Все пропиши: и мыло, и мочалку, пеленки, и… прокладки.
Нургаяз писал долго, осторожно выводя каракули с ошибками. Он, видимо, так увлекся, что на мгновение даже забыл об Асе. Когда она забрала лист, весь исписанный кривыми строчками, он вдруг опомнился, даже смутился…
– Мы все, – проговорили грузчики, явно успевшие уже сильно взбодриться. Ожидая оплаты, они топтались у порога. Глядели они прямо перед собой, но как бы никого не видя. В глазах стояла беспросветная пустота, опухшие лица были синюшными. Совсем побелевшие губы слегка вздрагивали при каждом слове.
– Може-йт, мы пойдем?
Нургаяз потянулся к карману, вытащил купюру.
Грузчики переглянулись.
– На пятьсот договаривались.
– У меня нет меньше. Можно без сдачи.
Грузчики дрогнули, их синюшные лица моментально покрылись багровыми пятнами. По щекам одного струйками потек пот. Второй потянулся к купюре и тихонько захватил ее большим и указательным пальцами правой руки. Он не почувствовал напряжения с другой стороны, и вот купюра в руке. Но есть еще время передумать. Они готовы услышать: «Мужики, я пошутил». Но Нургаяз в точности знал, что он не ошибся и не пошутил. В глубине его кармана сегодня жил праздник, которым хотелось щедро делиться.