Желтый ценник
Шрифт:
Заплакала потому, что сама не верила в последние слова.
Плачет… Ася никогда не видела, как она плакала. Даже тогда, когда рассказывала про малолетнюю умершую дочь. Тогда она тоже сильно переживала, вспоминала тихо и медленно. Говорила, что девочку невозможно было спасти, Хайдар носил ее на руках и очень жалел. От воспоминаний засвербело в носу.
Алмазия откинула щеколду, в сарае что-то залязгало. Хлопнула дверь, сразу выбежали несколько кур. Петух вышел степенно, перешагивая лапами. Около Алмазии остановился и посмотрел с укором.
– Извини, – улыбнулась Алмазия. – Сегодня поздно.
Странно, но, кажется, он ее понял, прокукарекал
– Мама! – вскричала Алька, заметив появившуюся из сарая странную пеструю курицу. – Смотри, какая красивая!
Вдруг по всему сараю забрякали цепи, почти одновременно загалдели куры, и этот галдеж хорошо был слышен по всему лесному кордону. Кто-то подошел к двери. Ася слышала шаги. Вот сейчас… кто-то выйдет. Она одновременно и боялась, и с интересом ожидала. Это была большая гривастая кобыла. Ласково фыркая и словно обдумывая каждый шаг, осторожно ступала на твердь земли и ушами ловила ощущения удивительного и невероятного мира, в котором солнце восходило строго на востоке и неуклонно шло на запад. В мире много чего меняется, только не путь солнца.
Лошадь вдохнула запах протянутой ладони Алмазии, отгоняя москита, чуть дрогнула боком. С костистого крестца на брюшину ползла большая зеленая муха. Кобыла смахнула ее хвостом, тихо заржала.
– Хорошая, хорошая, – приговаривала Алмазия, нежно хлопала по морде и шее. – Ты моя старушка.
В глубоко запавших, полуприкрытых складками век глазах лошади стояли тоска и усталость.
– Ребята, – позвала Алмазия детей. – Давайте на лошадь.
Она подвела кобылу к палисаднику из поперечных жердей и показала, как взобраться на лошадь.
Ромка, ничуть не обеспокоенный верхотурой, уселся у самой холки, Алька поместилась сзади.
Лошадь фыркнула мягкими губами и, понимая, в чем дело, тронулась с места. Страсть к бегу у нее давно пропала, только иногда глубокой ночью ей снилось, будто, увлекая за собой жеребцов, носилась среди них черной кометой. Носилась по склонам вверх и вниз, по оврагам, вдоль песчаного берега, по крутым тропам. Ветер свистел в ушах и гриве, звенели копыта. Ее, молодую, гоняла без устали какая-то неистощимая сила.
Сейчас она привыкла, что почти не чувствовала сил для скачки и почти не чувствовала никакого волнения от близости большого количества людей. Легко и радостно носила на себе всадников. Она научилась ходить под людьми так тихо и ровно, что родители не переживали за своих детей.
Алмазия потянула кобылу за гриву, и они медленно побрели по кругу, вдоль палисадника, дома, парника, озера, сарая. Старая лошадь и грустная женщина. Не спуская взгляда с детей, позади тащилась Ася, а впереди через поле созревающей пшеницы тянулась землянистая, темно-коричневая дорога. Вечер бесшумно растекался по кордону, заволакивая лес, пригорок, смывая горизонт.
Зная, что у Аси в Казахстане много родственников, Алмазия попросила сопроводить фуру до Кустаная. По привычке говорила старое название города, хотя его уже переименовали в Костонай.
– …А там перегрузят. Сначала лошадь самолетом из Саудовской Аравии доставят до Алматы, потом прицепом пойдет до Кустаная, а там уже перегрузят вам. Главное – перевезти через границу.
– А почему так сложно? – решилась в какой-то момент уточнить Ася, хотя прекрасно понимала, что Алмазия наверняка отработала все варианты трансфера и остановилась на самом удобном и выгодном.
– Это самый безопасный путь. Морем долго, лошадь может не выдержать качки, напрямую фурой или железнодорожным транспортом
– А у нас? – удивилась Ася.
– Еще какое. Ты даже себе представить не можешь, – искренне ответила Алмазия. – Я эти документы полгода готовила. Сначала все думали, что я сошла с ума, а потом подписывали. Пришлось подключить министра сельского хозяйства Татарстана.
– Вот это я понимаю, – с уважением откликнулась Ася.
Подошел Руслан, стал прислушиваться к разговору.
Алмазия кивнула и добавила:
– Но сами понимаете, в какое время живем. Законы каждый день меняются. И потом, наши документы порой абсолютно не работают там… – и Алмазия развела руками, словно «там» было на кончиках ее пальцев. – Извините, что вас напрягаю, но сама поехать не могу, придется обманывать Хайдара, а мне бы этого не хотелось.
Выехали через неделю, ранним утром. Маршрут немного изменился. До Кустаная теперь ехать не обязательно, договорились с другой стороной, что доставят коня до Пешковки, это семьдесят километров от границы. Как раз там жила Асина тетка – Саркина Сабибжяк Муснеевна, а по-простому тетя Валя.
Ася всматривалась в знакомые места, машина бежала вперед и оставляла позади город. За недостроенными, брошенными коттеджами промелькнула железнодорожная станция, позади нее разноцветными гусеницами отсыпались длинные составы цистерн. Вдоль дороги весело выглядывали макушки елей, которые еще настолько малы, что прячутся в высокой траве и издали кажутся нитями с ровными мелкими бусами. Ася оглянулась на заднее сиденье и вспомнила, что дети остались дома. Руслан отказался их брать с собой. «Ладно бы просто в гости поехали, а то ведь дела надо делать», – пробухтел он и вечером отвез детей к свекрови. Наверное, это и хорошо.
Через неделю Алька пойдет в первый класс. Как раз должны до этого времени вернуться. Алька прошла тестирование в гимназию с английским уклоном. Руслан настоял, сам водил на экзамены, сам проверял знания дочери. Когда Алька отвечала на вопросы комиссии, все удивлялись ее сообразительности, задавали вопросы, которые не относились к школе. Благодаря Руслану Алька оказалась довольно разносторонне образованной и уже имела суждение о политике, искусстве и литературе. Могла рассказать о городских художниках и поговорить о роли Гурченко в фильме «Мама». Алька была словоохотлива и въедливо-правдива. Говорить при ней семейные секреты было опасно, она вполне могла назвать воспитательнице точную сумму денег и рассказать, где они хранятся. Как-то воспитательница отозвала Асю в сторону и доверительно предупредила, чтобы старались при ребенке говорить поменьше. Ася даже предположить не могла, что Алька так внимательна и в курсе семейных секретов. Кажется, обсуждали с Русланом наедине, а наделе знала вся страна. В принципе, не такая уж и большая тайна, сегодня деньги есть, а завтра пусто. Сейчас деньги в семье Загребиных были орудием производства, как лопата у дворника или молоток у плотника. Ася постоянно увозила все деньги, чтобы закупить товар. В день отъезда из дома выгребалось все до копеечки, и если в этот день Руслан ничего не наторговывал, то денег не было даже на хлеб, не говоря уже о чем-то большем.