Желтый ценник

Шавалиева Сания

– Знаешь, кем я работаю?

Ася пожала плечами.

– Кем?

– Твоим ангелом-хранителем. У тебя три, я четвертый. Представляешь, твои три ангела-хранителя уже не справляются с нагрузкой, поэтому предложили мне. Я согласился. Удобный график, три месяца работаю, один отдыхаю. Честно говоря, я уже за эти два дня утомился и упахался.

Ася тогда проснулась с улыбкой, рассказала Руслану.

Руслан долго смеялся, а потом при случае постоянно напоминал ей об ангелах. Сначала, конечно, это было смешно, пока однажды их не поразила одна вещь.

Примерно месяца через три

после смерти свекра они пришли в больницу к свекрови.

– Умру, наверное, – сказала она и, практически прощаясь, обняла сына и Асю.

– Что-то серьезное? – напрягся Руслан.

– Боюсь я. Файзхан приснился.

Руслан улыбнулся.

– И что? Он Асе постоянно снится. Что он тебе говорит?

– В отпуск вышел. Деньги отпускные получил, зовет покататься в круисе.

Руслан тогда так посмотрел на Асю, словно увидел ее впервые, и, кажется, тогда он впервые поверил ее рассказам.

– Улым, бу нэрсэ круис?

– В круизе, мам, надо говорить в круизе. Это большое путешествие на большом корабле.

Глава 12

Казахстан

Ася сидела в машине, потупив глаза, и, не глядя, все видела. Видела, как Руслан обогнал фуру, видела, как он не позволил себя обогнать семерке, как рвался первым проскочить мост, видела фуру с сетчатыми клетками, переполненными грязными несчастными курами. Особенно запомнилась одна, кажется, понимающая, куда и зачем ее везут. Забившаяся в угол, с отсутствующим взглядом, с красной лысой шеей, курица молча страдала. Ася видела над ней другую: злобную, отупевшую от вседозволенности и безнаказанности, тощую, грязную тушку куриной твари. Она рвалась к лысеющей то с одной, то с другой стороны и долбила клювом с методичным остервенением, вырывая последние перышки с шеи, спины. «Лысая шея» молча страдала, она даже ни разу не подняла головы, ни разу не ответила, она только смотрела, как разлетаются в разные стороны ее перья.

Ася видела, как на окно машины прилетела пушинка – нежное, бледное перышко горемыки прилипло к зеленой слизи разбившегося о стекло насекомого.

– Что с тобой? – обернулся Руслан. – Тебе плохо? Укачало? Остановиться?

– Обгони их, – показала Ася на машину с курами.

Руслан надавил на газ.

– Хочешь, остановимся у кафе?

Ася отказалась, переползла на заднее сиденье, достала из сумки термос, пирожки.

– Руслан, я хочу свой дом, – протянула мужу чашку с горячим кофе.

– Ты уже говорила. Кофе не надо. Дай лучше воды.

– Мы так редко с тобой стали видеться. У меня ощущение, что это путешествие как подарок судьбы. Так бы и ехала с тобой еще пятьдесят, сто лет. Надо было взять детей с собой.

– Чего это ты? – Руслан напился воды, вернул бутылку. Ася закрутила крышку, поставила в карман двери.

– Пирожки будешь?

– Скоро Башкирия, где-нибудь там перекусим. Посты закончились, так что можно рвануть быстрее.

– Ты и так кучу штрафов собрал.

– Не, – улыбнулся Руслан, – спорим, ни одного. Заправиться бы. Скажи, когда заметишь заправку с газовой колонкой.

Машина катила дальше, степи Татарстана оказались позади, впереди замаячили горы. Ася с интересом

вглядывалась в утреннюю даль, и ей уже начинало казаться, что все беды остались в прошлом, а приближается что-то светлое и солнечное. И оно становилось все зримее и весомее, пока не появилась странная роща. Вроде зеленые высокие ели, но что-то в них было не так. Ася присмотрелась, отчетливо разглядела стволы, перекрученные вдоль своей оси. Местами скрутка была такой силы, что кора потрескалась, осыпалась и обнажила желтые ленты древесины, которые блестели на солнце. Словно чудовищной силы великан старался отжать их, как отжимают белье при стирке.

– Что это? Смотри, какие деревья.

– По телевизору показывали, что здесь прошел ураган.

Машина ехала прямо, а роща стала уходить направо, обнажая горизонт с проплешинами поваленных деревьев, вырванных с корнем кустов.

Около полудня свернули с дороги к кафе, остановились рядом с фурой. Гуля торговалась с продавщицей меда.

Голос продавщицы был сладок, как ее товар, и напоминал ласковое журчание ручья.

– Ох, дорогая, – прохладным бархатом прикасалась она к Гуле, – в этом году горчичного меда малый урожай. Шиповниковый уже продала, ромашкового всего баночка осталась. Вот, можешь попробовать репейного.

Гуля медленно шла вдоль прилавка, смотрела мед на просвет.

– Чего его разглядывать. Ты пробуй, пробуй, настоящий башкирский мед! – Продавщица предлагала Гуле палочки и внимательно следила за ее реакцией. – Вот мед из малины, а это из самого экологического чистого места Башкирии. Горный воздух, близкое солнце.

Заметив Асю с Русланом, продавщица встрепенулась.

– О, мои постоянные покупатели. Как вам медок? – и, обращаясь к Гуле, добавила. – Каждую неделю у меня берут.

– Мы с ней, – улыбнулась Ася хитрости продавщицы и показала на Гулю.

– Ах, обозналась, – сразу нашлась продавщица. – Уж больно вы похожи на них. Ну что, брать будете?

Из фуры вышел Сергей, потянулся так, что затрещали все косточки.

– Хороший мед, бери. Я постоянно здесь беру. Бери любую банку, мед все один, названия только разные.

– Да… – встрепенулась продавщица, защищая свой товар.

– Мне дайте ромашкового, – перебила ее Ася и потянулась в сумку за деньгами.

Быстро пообедали, суп оказался настолько густым, что его сложно было назвать первым блюдом. Котлета с лапшой пригорели. Не совсем удачное место для обеда. Но, так как дорога была незнакомая, приходилось ориентироваться на фуры, которые, как правило, останавливались у самых лучших кафешек. Значит, в радиусе пятидесяти-ста километров кормили еще хуже.

За кафе был оборудован ручейный домик. Железная остроконечная крыша, скамейки вдоль затейливо сваренных из железного прута, узорчатых стен. Ровно посередине из-под земли тонкой струйкой бил фонтан, образуя невысокий прозрачный зонтик. Вода холодила ладоши, переливалась на солнце серебристым блеском и убегала под порогом домика куда-то влево, под кусты осоки, пышной зелени. Канистры и бутылки наполняли из ямки, подкопанной чуть правее от струи.

Сергей наполнил канистру, поднялся, расправил плечи, вновь по всему телу хрустнули косточки.