Желтый ценник
Шрифт:
– Подписывай! – это уже говорит не человек.
Что ж это получается. Два мудака, пользуясь служебным положением, средь бела дня грабят ее. Где ж я, милые, столько возьму? Даже если все продам. Хоть убейте, а взять неоткуда. От каждой новой мысли внутри Аси все закипало и негодовало.
– Стреляй, – вдруг спокойно говорит она. – Да пропади все пропадом. Надоело. Зае…
Почему-то вспоминалась мать. Это, наверное, последний Асин шанс избавиться от ее проклятия. Но как?! Как она должна это сделать?! Выломать этому уроду руку, схватить
– Последний раз говорю, подписывай!
Ася смотрит в окно, следит за последним лучом света, и ей кажется, что там в ожидании улыбается мать.
– Дура! – тихо сплевывает Второй на Асин затылок. Сразу становится легче. Холодное давление металла пропадает, лязгает дверь сейфа.
В кабинет входит Третий. Он похож на кондуктора из автобуса, на котором Ася сегодня ехала на таможню. Кондуктор взял денежку, осторожно оторвал билет от длинной бумажной ленты и внимательно уставился на Асю. Она посчитала цифры, и – о праздник! – билет оказался счастливым: суммы цифр справа и слева совпали. Если кондуктор был рыхлый, в замызганном старом пуховике, то Третий таможенник дышал здоровьем и красовался светлым дорогим костюмом.
– Почему не подписываете? – устало спросил Третий. – Все пописывают, а вы сопротивляетесь.
– Нашли дуру, – фыркнула Ася. – Неужели кто-то подписал?
– Только что до вас была женщина. Мы ей предложили сократить штраф вдвое. Она согласилась.
– Ого! Значит, с вами можно торговаться?
– Вы неправильно формулируете вопрос. Подпишите протокол, и мы пойдем вам навстречу. Так как это у вас первое нарушение таможенного законодательства, мы предлагаем вам уменьшить штраф с трехсот двадцати четырех тысяч рублей до ста двадцати шести.
– Рублей?
– Естественно! – кончики губ дрогнули в молниеносной улыбке.
– Конечно, я согласна! Я прямо сейчас сбегаю и оплачу, могу здесь оставить на столе, – обрадовалась Ася такому повороту событий и уже полезла в сумку, вытащила сто пятьдесят рублей. – Вот, оставлю без сдачи.
Третий нахмурился, уточнил:
– Если вы подпишете протокол, то мы снизим вам штраф до ста двадцати шести тысяч рублей.
– Это почти три шестерки «жигулей»? – подчитала Ася вслух и добавила. – У меня нет ни трехсот двадцати четырех, ни ста двадцати шести тысяч. А если я не оплачу штраф, что со мной будет?
– Заведем уголовное дело за хищение в особо крупных размерах. Штраф все равно придется платить, да еще биографию испортите сроком.
– Но мне нечем платить.
– Арестуем все имущество, – вздохнул Третий.
– У нас нет столько.
– Мы все проверили, вы недавно переехали в трехкомнатную квартиру, в Елабуге имеете гараж, двухкомнатную и однокомнатную квартиру.
– Ого, – удивилась Ася. – Хорошо работаете. Только должна вас огорчить. Все, что находится в Елабуге, принадлежат не нам. Гараж и двухкомнатная квартира – это свекрови. А в однокомнатной живет мой отец. Между прочим, ветеран
– Выселить не сможем, а арест наложить – легко.
– А вот срок давности не применим к этому нарушению? – вдруг догадалась спросить Ася. – Презумпция невиновности?
– Для таможенного законодательства это неприменимо. Ваше дело – это хищение в особо крупных размерах, совершенное большой группой лиц.
– И сколько нас, таких бедолаг?
– Вас сто один человек, один уже подписал.
– Значит, после меня остается еще девяносто девять? – удивилась Ася. – Неплохо. Если сто умножить на триста двадцать четыре тысячи, получается нехилая сумма. Вам точно медаль дадут.
– Суммы у всех разные, – откликнулся Третий.
– Так вот, ребята, – встала Ася из-за стола. – Подписывать без адвоката ничего не буду. Я вот в суд подам.
– Затопчешься судиться, – буркнул Второй.
– Ничего, – улыбнулась Ася. – Но учтите, я буду судиться долго и упорно, дойду до суда Страсбурга по правам человека, потом найду всех остальных девяносто девять предпринимателей из вашего списка, а в нашем маленьком городке это возможно, и научу их, как с вами бороться. – Ася обернулась ко Второму. – А тебя, малыш, я запомню на всю жизнь.
Второй рассмеялся в голос. Видно было, что шутка ему очень понравилась.
Кто-то, кажется мужчина, вытолкнул ее из автобуса, что-то сказал; Ася очнулась, отошла в сторону, огляделась. Она стояла на остановке и смотрела, как люди заходят в автобус, двери закрываются, мужчина стоит рядом, улыбается, дружелюбно кивает. Подошел новый автобус, – вышел красивый плотный блондин в розовой бейсболке. Должно быть, бейсболка дочкина.
– Вам плохо? – спросил блондин.
– Мне надо домой, – прошептала Ася и заторопилась.
Открыла дверь ключом, в прихожей увидела кроссовки Руслана.
Он сидел на кухне, ел суп и смотрел телевизор.
– Есть будешь?
Ася отказалась, присела на край диванчика, обитого зеленым дерматином.
– Хоть бы ведро убрала. Все разбросала. Срач кругом.
– Пол мыла, не успела. Извини.
– Да надоело твое «извини». Вечно дома хлеба нет. Ромка сказал, что тебя на таможню вызвали. – Лицо его напряжено от желания нагрубить. Он глядел так, как будто с большим нетерпением ждал еще одной оплошности.
Ася медлила с ответом. «Как я ему скажу?» – спрашивала она себя. Перед ней сидел очень знакомый и в то же время очень изменившийся человек. Молодой, здоровый, загорелый, с открытым и уверенным взглядом, в последнее время ставший особенно раздражительным и невыдержанным. Может, устал, нервы или влюбился.
– Опять во что-то вляпалась?
– Я не виновата, – всплеснула руками Ася.
– Естественно, – желчно остановил ее Руслан, – все вокруг виноваты, одна ты пушистая.
– Руслан, давай поговорим без скандала. У меня штраф триста двадцать четыре тысячи рублей.