Жемчужина в мутной воде

Серова Марина Сергеевна

— Ох и напугала ты нас всех, Женька, — сказал он, вздыхая. — Мне же Светка позвонила, сказала, что тебя убили.

— Для человека, который беспокоится за близкого, ты выглядел очень веселым, — сказала я, припоминая, как он встретил меня, когда я пришла в себя.

— Так я же не один примчался, с доктором, с судмедэкспертом, мы сегодня вместе дежурим. Так вот он сразу осмотрел тебя…

— Судмедэксперт меня осмотрел? — Я укоризненно покачала головой. — Другими словами, патологоанатом.

— Нет, Женя, ну ты зря ерничаешь. Это такие же врачи.

— Ну,

хорошо, осмотрел меня патологоанатом, обнаружил, что я еще не его клиент, сыровата, и уехал? А ты спокойно дожидался, когда я приду в себя?

— Ну, что-то вроде того, — снова улыбнулся Порошин, заливая кипятком растворимый кофе. — Врач просто осмотрел тебя, пульс, давление, зрачки. В общем, сказал, что с тобой все в порядке, переломов, ушибов нет, тебя просто вырубили. Он хотел дать тебе нашатыря понюхать, но я подумал, зачем? У Женьки, то есть у тебя, — он снова хихикнул, — такая возможность появилась выспаться, отдохнуть. Зачем нашатырь? Поспишь и проснешься, когда сочтешь нужным. А я рядом посижу, подожду. Правильно я сделал, Охотникова?

— Ну, Порошин…

— Ладно, — он вмиг стал серьезным, сделал глоток кофе, — надеюсь, ты действительно окончательно пришла в себя, так что давай о деле. Что здесь произошло?

— Мой ноутбук где? — Я машинально огляделась по сторонам. — Там все записалось с камер. Надо посмотреть.

— Мальвина как раз сейчас просматривает, — огорошил меня Владимир.

— Как, опять Мальвина? Ты снова с ней? — Оказывается, в квартире нас было четверо, а не трое, как я думала сначала. — Володя, ты что, издеваешься?

— Так она же со мной дежурила, мы вместе и приехали.

— Где она и мой ноутбук?

— В комнате. — Владимир кивнул в сторону соседней комнаты.

Я резко поднялась из-за стола, голова закружилась, меня качнуло, но я крепко вцепилась в край стола, переждала приступ головокружения и пошла к Мальвине, Владимир поспешил следом.

— Евгения Максимовна, — приветствовала меня Ларина. Она сидела на диване перед журнальным столиком, на котором стоял мой ноутбук. — Рада видеть вас в здравии.

— Я тоже рада видеть себя в здравии. — Я села на диван и передвинула ноутбук к себе. — Позволь. Володя, садись, будем смотреть. — Порошин послушно сел рядом.

Я отмотала запись назад, до того момента, как неизвестный вошел в квартиру Мордакиной. Потом переключилась на камеру, установленную в спальне Светланы, посмотрела, что он делал в то время, когда я преодолевала путь от соседки к квартире Светы. Мои подозрения оправдались, он хотел снова окропить постель кровью, но не успел этого сделать, застыл, прислушиваясь к чему-то. Вновь переключившись на камеру в прихожей, я поняла, что его испугало, а точнее, напрягло. Это я. Медленно захожу, иду вдоль стены. Оказывается, он уловил мое присутствие и выжидал. Затем камера запечатлела нашу встречу. Признаться, противник мне достался непростой, это явно не дилетант, движения профессиональные, отработанные. Он на два шага вперед просчитывал мои действия. Неприятный момент моего поражения, я вижу, как медленно сползаю на

пол, он ничего не предпринимает, просто ждет, когда я окончательно отключусь. Дождался и… сложил ладони на уровне груди, как буддийский мальчик, поклонился моему побежденному телу, подобрал свой сверток, который так и не успел использовать, и спокойно удалился. Затем эффектное появление Мордакиной, она меня трясет, бьет по щекам, потом хватается за телефон.

— Дальше, думаю, можно не смотреть, — сказала я, останавливая запись.

— А ты молодец, классно дерешься. — Порошин решил поддержать меня. Не каждому выпадает счастливая возможность увидеть свое позорное поражение со стороны.

Я на комплимент отвечать не стала. Снова отмотала запись на самое начало.

— Хочу увидеть его лицо.

— Я уже пробовала, ничего не получается, — сообщила Мальвина. — Он все время в капюшоне.

— Когда я с ним дралась, капюшон упал с головы.

— И все равно лица его не видно, — доказывала Ларина.

— Сейчас посмотрим.

Я еще раз пять просматривала запись, делала стоп-кадры, увеличивала их, но уловить черты лица незнакомца было невозможно. Какое-то размытое пятно, никакой четкости.

— Интересно, что это за стиль, — сказала я, выключая компьютер. — Он необычно дерется.

— Какое-то восточное единоборство, — догадался Порошин.

— Я и сама знаю, что восточное. Но какое именно? Я не узнаю его. Это не карате, не дзюдо, не тэквондо.

— И на самбо не похоже, — снова вмешалась Мальвина.

— Да уж. — Я внимательно посмотрела на юную стажерку, похоже, самбо — это единственный вид борьбы, который она знает.

— А какая разница, борьба и борьба. — Порошин вставил свое слово.

— Это имеет значение, Володя, большое значение.

В голове все еще гудело, глаза болели. Невероятная слабость была во всем теле, ужасно хотелось спать. Я понимала, что сейчас не самое подходящее время для отдыха, но в таком обессиленном состоянии я ни на что не годилась.

— Мне надо немного поспать, — сказала я тихо.

— Как, опять спать? Ты же только что проснулась! — Веселое настроение Порошина и его попытки подколоть меня уже не раздражали, слишком велико было желание выспаться.

Я открыла глаза, посмотрела на настенные часы. Восемь. Повернула голову, рядом со мной, свернувшись калачиком, спала Мордакина. Она тихо посапывала и вздрагивала. Я попыталась осторожно подняться, не потревожив ее сна, но нет, Светлана спала очень чутко и сразу вскинула голову.

— Что случилось? — Тревожный возглас. Увидев меня, Мордакина расслабилась. — Ты проснулась, как здорово. — Она заразительно зевнула и поежилась. — Мне было так страшно, а ты все спишь и спишь.

— А где все?

— Все ушли, уже давно. Рабочие люди, что с них взять.

— Нам тоже надо работать. — Я встала с кровати, тряхнула головой, убедилась, что мое физическое состояние пришло в норму, меня больше не штормит, голова не кружится, спина не болит. — Сейчас умоюсь и сделаю кофе.