Жемчужинка для Мажора
Шрифт:
— С того, что ты принадлежишь мне!
Подхожу ближе. Склоняюсь над девчонкой. Ещё сам не понимаю, какого чёрта, но происходящее кажется мне до безумия правильным.
Вот-вот до меня дойдёт нечто важное!
— Не помню, чтобы записывалась к тебе в рабство! — Копируя мой тон, Арина шипит в ответ и тычет указательным пальцем мне в грудь.
Это прикосновение посылает жаркий импульс по всему телу. Распространяется со скоростью звука. Срывает дыхание. Заставляет сердце глухо тарабанить о грудную клетку.
—
— Ты что вытворяешь? Отпусти! — Молотит своими микрокулачками по спине, что заставляет лишь лениво ухмыльнуться.
Думает этим мне навредить? Наивная. Я с шестнадцати лет беспрерывно тренируюсь.
— Не дёргайся, а то ненароком ушибёшься ещё, припадочная, — хмыкаю и по-хозяйски накрываю ещё одно мягкое полушарие девчонки рукой. Изучающе оглаживаю и легонько сжимаю в предвкушении. — Тоже зачёт, детка, — выдыхаю, ощущая, как меня кроет всего от возбуждения.
Скворцова издаёт звук, похожий на поросячье визжание, отчего я морщусь, но не прекращаю движение в сторону своей машины.
— Я убью тебя, Глеб! Убью!
— Да-да-да, обязательно. Сразу после того, как я докажу, что ты принадлежишь мне. — Снисходительно похлопываю по попе Жемчужинки и незаметно вытаскиваю её телефон из заднего кармана.
Мало ли, что ей в голову взбредёт, когда она узнает, что я везу её к себе домой. Под предлогом подготовки к отработке у Разумова, но…
Чую, что я не для этого везу её к себе домой…
Глава 13
Глеб Соколовский
"Глеб, ты что, влюбился в меня?"
Эти слова на повторе звучат в сознании. Кромсают его на мелкие кусочки, не оставляя ничего осознанного. Не отпускают. Мозг кипит, не в силах осознать такие простые слова ни вместе, ни по отдельности.
Я тупо пялюсь на Скворцову. Скольжу взглядом по белоснежным волосам, чётким бровям, длинным ресницам, аккуратному носику, пухлым губам и возвращаюсь к бездонно-голубым глазам. Тону в них.
А потом меня будто обухом по голове шарашит.
— Из ума выжила, больная?
Отшатываюсь от девчонки, словно от удара. Но, к моему стыду, понимаю, что убегаю. От неё или от себя — вопрос второстепенный. Меня страшит одна только мысль, что Арина может быть права.
Я не мог! Она мне не нравилась никогда!
Меня забавляла её реакция на мои запугивания и поддёвки. Забавляло то, что она меня никогда не страшилась, несмотря ни на что. Забавляло, что никто не смел к ней приближаться, потому что все знали, с кем потом будут иметь дело.
Забавляло! Она просто забавная! Моя игрушка. Моя…
Взгляд натыкается на кулон, висящий на шее девчонки. Тот самый, который я хотел ей подарить в качестве «ошейника», поиздеваться.
До тех самых пор, пока не увидел подарок на шее Скворцовой.
Мне хотелось сорвать его в первый же день, но это спалило бы меня. Сдало с потрохами. Опозорило на глазах у всей школы. Что бы обо мне подумали в этом случае?
Поэтому я молчал и молчу до сих пор.
Я не понимаю, почему она носит подарок, не пойми от кого, ведь девчонка, судя по всему, до сих пор даже не догадывается, кто подкинул ей коробочку в шкафчик. Да и меня всё ещё гложет причина такой реакции, что она готова в глотку мне вцепиться, опасаясь, что я отберу у неё кулон.
И ведь белобрысая так и не ответила, почему…
— Сам больной! Понял? — Оскорбившись, Скворцова скрещивает руки на груди и обиженно надувает губы. На её лице ни грамма смущения, словно то, что она ляпнула про мою влюблённость — пустяк, и она даже не придала этому значения.
Зато меня всё ещё потряхивает.
От кринжа, естественно.
— Вот и не придумывай всякие небылицы, — незаметно выдохнув, говорю я. — Ересь какую-то несёшь. Самой не смешно?
А сам отчего-то сглатываю, когда вижу, как раскрываются губы блондинки, желая ответить мне что-то острое. Колкое. То, что заденет меня наверняка. Но так и не находят, поэтому Арина переводит тему.
— Отвези меня, домой, пожалуйста. — Устало проговаривает она. — У меня нет настроения играть в твои игры, Глеб.
— Ага, бегу и падаю. — Привычно ворчу. — Мы едем готовиться к докладу. Следующая неделя — край. Мы должны отвязаться от Разумова. Долги у препода, подобного ему, мне нахрен не упали. Ещё отчислит и всё. Здравствуй, армия.
Девчонка хитро прищуривается и коварно лыбится.
— А-а-а. так вот в чём дело!
Осознав, что ляпнул лишнего, сжимаю зубы.
Идиотина! Кто меня за язык тянул?!
— Сути дела это не меняет. Не забывай, что меня отец отмазать может, а у тебя таких возможностей нет, и не предвидится. Хочешь получить стипендию — придётся потерпеть недельку в моём обществе.
Не говорить же ей, что отец отчитал меня вчера за успеваемость и пригрозил армией, если я облажаюсь в первом же семестре.
И снова привёл в пример прилежную ученицу — Скворцову. Ненавижу гадину за её идеальность!
— Откуда ты знаешь про стипендию? — Ошарашено выдаёт Арина. Не похоже, что она собиралась открывать передо мной все карты, но, видимо, язык её бежит впереди паровоза. И совсем не слушает хозяйку, потому что она тут же прикрывает рот ладонью, будто выдала государственную тайну, не меньше.