Жемчужины бесед

ан-Наари Имад ибн Мухаммад

Те сломя голову побежали за мячами, а Бикрамаджат, видя, что ристалище пусто, не стал терять времени, тотчас взнуздал деревянного коня, именуемого башмаками, прихватил другие три вещи, направился прямо в Мадинат ас-Сафл и мигом оказался там. А двое глупых братьев из-за своих споров и раздоров лишились четырех волшебных предметов и стали читать скрижали отчаяния.

Когда Бикрамаджат прибыл ко дворцу царя, то увидел дворец, прекрасней Хаварнака, [408] зрелище, великолепней Садира. [409] Увидел он также сына своего везира, который сидел на коленях перед дворцом. Сын везира поклонился Бикрамаджату, а тот, пораженный, спросил, как он оказался в этих краях. Сын везира изложил свою историю в таких выражениях:

408

Хаварнак –

дворец, построенный в Хирском царстве для юного Бахрам Гура.

409

Садир – дворец в Хирском царстве, неподалеку от Хаварнака (см.), воздвигнутый царем Нуманом (592–614).

– Я, твой покорный раб, прибыл в эти края из-за дочери здешнего царя, претерпев много опасностей. Однако царевна наслышалась о твоей славе и подвигах, о твоих громких делах и доблести, она дни и ночи мечтает о том, чтобы увидеть раджу, жаждет поцеловать прах у твоих ног. Она твердо решила сердцем, что ее супругом будет только Бикрамаджат, что своим властелином признает только моего господина. Она так много наслышалась о верности раджи, что сотней сердец избрала уделом любовь к нему. Только к тебе и ни к кому другому стремится ее сердце, только к тебе она привязана душой. Когда я узнал о ее любви к тебе, когда услышал ее историю, то отринул от себя тщетные надежды и счел Наз-бадан своей сестрой и госпожой, я твердо запомнил и запечатлел в памяти содержание этих стихов:

Если она достойна моего раджи,То для меня она – владычица и сестра.

Сын везира произносил такие речи, чтобы войти в доверие к радже, но в душе от любви к царевне он сверлил жемчужины слез алмазами ресниц. А Бикрамаджат убедился, что город еще краше, чем ему описал попугай.

Меж тем Наз-бадан сообщили о том, что прибыл Бикрамаджат. К нему без промедления явились слуги и служанки и с великим почетом и уважением провели внутрь дворца. С него сняли одежду путника, доспехи и оружие, облачили в роскошные шелка, царские одежды. Бикрамаджат принимал за Наз-бадан каждую обольстительную красотку, которую встречал там – а в каждом уголке дворца находил он сотни девушек, которые были прекраснее его жены, так что убедился в правдивости слов попугая. Наконец он явился пред Наз-бадан и увидел красавицу, равной которой не было под небосводом, увидел кумир, подобного которому не было в кумирне небес.

Она сожгла мир, словно лучезарное солнце,Стан ее тонок, груди полны свежести.Что сказать о том, каково ее мускусное благоухание?Нет, это не мускус, это запах пролитой крови!

Наз-бадан с поклоном и радостью вышла навстречу радже, усадила его на трон с великим почетом, а сама, словно служанка, стала перед ним. Бикрамаджат не притрагивался к ней до сочетания законным браком, соблюдал законы религии, избегая недостойного поведения. Весть о прибытии раджи дошла до отца девушки. Он обрадовался, возликовал и приказал украсить залы и вознести шатры до самых небес. Соблюли все обычаи пиршеств и законы празднеств, правила царского приема и свадебного обряда. Раджу осыпали похвалами и драгоценностями. Вызвали мудрецов, мобедов, [410] брахманов и знатоков заключения брачного соглашения, чтобы они сочетали их супружеским союзом по закону религии и правилам веры, так что подол целомудрия Наз-бадан привязали к вороту счастья Бикрамаджата, шаха и новобрачную усадили на трон супружества и кресло женитьбы. В ту же ночь муж и жена соединились, словно душа и тело, и удовлетворили желание сердец, как ты догадываешься, они играли в нарды наслаждения на перине покоя и непрестанно скакали на коне единения по ристалищу радости.

410

Мобед – жрец зороастрийской религии, которая была принята в Иране до распространения ислама. В персидской поэзии имеет также значение мудреца, хранителя древних сказаний.

Прошло некоторое время в таком благоденствии. Бикрамаджат меж тем ни на миг не расставался

со своими четырьмя волшебными вещами, не оставлял их нигде. И вот однажды названые сестры Наз-бадан стали упрекать ее и укорять:

– Воистину, твой муж – не раджа Бикрамаджат. Если бы это было так, зачем бы ему постоянно таскать с собой то, что является богатством для бедных и имуществом для несчастных? Почему он ни на миг не расстается с этим хламом? Ведь это не подобает царям и властителям. Зачем тому, кто достоин облачиться в семицветный кафтан небосвода, понадобилось рубище нищего? Что проку стану, привычному к усыпанной каменьями перевязи, от сумы попрошайки? К чему деревянный меч бедняка руке, которой подобает держать меч солнца? Зачем ноге, которая готова попрать врагов, деревянные башмаки йогов?

Наз-бадан пожаловалась Бикрамаджату на упреки своих названых сестер. А раджа только рассмеялся и поведал об особенностях трех вещей, умолчав о деревянных башмаках. Царевна рассказала обо всем своим названым сестрам. А те решили обманным путем завладеть волшебными вещами, стали выжидать удобного случая и, наконец, похитили их. Бикрамаджат, узнав об этом, не сказал никому ни слова, пропажа осталась скрытой. А названые сестры говорили друг другу:

– Покуда Бикрамаджат не покинет нашу страну, мы не сможем воспользоваться его волшебными вещами.

И они подкупили лекаря, чтобы тот объявил Наз-бадан серьезно больной, а для излечения ее назначил мужу принести на голове из дальнего озера семьсот кувшинов воды и облить этой водой Наз-бадан. Они были уверены, что раджа не справится и сбежит.

И вот Бикрамаджат стал таскать воду, как ему указал лекарь. Однажды ночью, когда золотой кувшин солнца опустился в родник запада, когда серебряное ведро луны показалось из колодца востока, Бикрамаджат подумал, что все его злоключения из-за козней названых сестер Наз-бадан, замысливших изгнать его из страны. И тогда он обулся в волшебные башмаки и отправился к роднику, где резвились обезьяны. Он принес оттуда два кувшина воды и вылил один кувшин на Наз-бадан – она тотчас лишилась человеческого облика, превратилась в обезьяну. Служанки и названые сестры пришли в сильное волнение и стали скрывать превращение царевны от людей, опасаясь, что об этом прослышит царь Пифагор и тогда мир станет для них горьким. Наконец наперсницы догадались, в чем тут дело, принесли и бросили к ногам раджи его волшебные вещи и попросили у него прощения.

Когда Бикрамаджат добился цели, он вылил на обезьяну второй кувшин, и Наз-бадан вновь обрела человеческое обличье, убедилась в измене и недоброжелательстве наперсниц и устыдила их.

Бикрамаджат решил вернуться в свою страну. Он попросил разрешения у царя Пифагора, и тот согласился отпустить его. Тогда раджа взял в объятия Наз-бадан, обулся в деревянные башмаки и направился в путь.

А сын везира во время своих странствий научился перевоплощаться, он оборотился мухой, сел на спину Бикрамаджата и вместе с ними прибыл к обезьяньему роднику. Раджа решил отдохнуть там. Прошло некоторое время, и пришли юноши-братья. Они, как и раньше, нырнули в воду, обернулись обезьянами, полезли на дерево и стали рвать там плоды. Потом нырнули в другой водоем и снова стали людьми. Они собирались вернуться восвояси, когда к ним подошел Бикрамаджат и приветствовал их. Потом он положил перед ними четыре волшебные вещи и молвил:

– Эти редкостные вещи – ваши. Я похитил их у вас и стал насильником и вором. Но я поступил так из-за крайней нужды. Не обессудьте, простите мне сей грех.

Юноши, увидев со стороны Бикрамаджата благородство и чистоту помыслов, удивились и поразились, обрадовались и сказали:

– Ты оказал нам большую милость, так как, едва ты забрал у нас эти вещи, мы перестали враждовать. Мы дарим тебе их, мы не бедны и ни в чем не нуждаемся. Ведь мы тем временем изучили многие науки, овладели сокровищами знаний, каждое из которых намного ценнее этих вещей. Среди того, что мы познали, есть и искусство переселения душ, то есть переход из своего облика в облик мертвого животного.

Бикрамаджат научился у них этой премудрости, сын везира также перенял ее. Бикрамаджат уселся под деревом отдохнуть, тут сын везира из мухи вернулся в свое человечье обличье и поклонился Бикрамаджату. Раджа удивился, а тот объяснил ему:

– Некий джинн стал моим названым братом. Он отвез меня в подземное царство, а затем вновь вернул сюда. И вот я, слава Аллаху, служил радже в подземном царстве, а теперь буду служить ему здесь.

Затем Бикрамаджат и сын везира пешком отправились на охоту, стали стрелять и бить дичь. И тут коварный сын везира сказал: