Жена Болотного царя
Шрифт:
Он этого просто не знал и вряд ли счел бы важным. А я вот теперь знала. Как и знала то, что эти атаки не прекратятся, пока проход не закроется навсегда. Воинственная раса. Плодовитая и не умеющая учиться на своих ошибках, что с них взять?
Устроив вчера вечер откровений, я узнала о Сэнар много нового и даже пришла к выводу, что не такой уж он и страшный. Нет, я все еще считала его тощим уродом, но уже без прежней брезгливости.
Если на него не смотреть, а только слушать, выкинув из головы бледный образ ходячего
Сволочь он, конечно, так как выкрал (а он именно выкрал, монстры по его приказу в бойницу нагрянули), но молодец и без пяти минут герой, потому что от какой-то вредной речной нечисти спас и утонуть не дал.
— Он? — проблемы, поняла я, вот они, настоящие проблемы.
Ксэнар сжимал в ладони красный кристалл и собирался умертвить Сэнар единственным возможным способом. И судя по тому, что модернизированного арбалета, из которого ранили Ана, у него не было, Ксэнар планировал накормить кристаллом Сэнар собственноручно.
А этот бледный смертник, совершенно не заботясь о сохранности своей жизни, вышел из пещеры, крепко сжимая в руке древко глефы.
Оборотни подобрались, а вожак даже шаг вперед сделал, став чуточку ближе к Сэнар.
— Ксэнар, а, может, сначала поговорим?
На меня посмотрели как на ненормальную, и велели:
— Иди сюда.
— Ну, Ксэнар…
— Рагда! — рыкнул вожак, заставляя меня вжать голову в плечи. Жизнь моя жестянка, связалась на свою беду с бешеными оборотнями.
— Рагда-ата, — позвал Сэнар напряженно, — спрячься в пещере и не выходи, пока я не позову.
Еще один умник.
И если поведение Ксэнара еще можно было объяснить незнанием того, что я теперь полиглот, то Сэнар чего тупит?
— А, может, вы просто мирно все обсудите? — жалобно попросила я. — Без смертоубийства?
Я, уже почти привыкнув к языкозавязывающей речи хту-наа и даже не особо страдая от тяжести, чуть отстающего перевода, пожалуй, не ожидала, что мои несомненные таланты произведут такой фурор.
Оборотни были в шоке.
— Рагда, — негромко позвал Ксэнар, желая убедиться, что ему это не послышалось, — ты разговариваешь с ним?
Лучше бы я, конечно, ни в чем не признавалась, не кивала и не соглашалась работать переводчиком, но тогда еще я не знала, что меня ждет, а когда узнала, было уже поздно отказываться.
ГЛАВА Х. Бусы
Посиделки у камина притушили мою тревожность, спасали от мрачных мыслей и грустных воспоминаний. Тепло огня и покой бессмысленного разговора постепенно выгоняли забившее мое нутро стылое отчаяние.
Мне нравилось чувствовать себя частицей чего-то настолько особенного.
Казалось, даже Агнэ заметила, что я стала веселее и жизнерадостнее. По крайней мере, в курятник за яйцами из-под кур или в коровник за молоком из-под коров она больше не звала, желая так оригинально меня
Я научилась принимать как должное неразговорчивость Ксэнара, перестав видеть в этом холодность и замкнутость. Ну не любит эва болтать, что же теперь? Зато его брат с беседами справляется просто мастерски.
Способный поддержать, казалось, любую тему, Сэнар героически побеждал тишину и говорил, говорил, говорил. Иногда у него даже получалось вызвать на диалог Ксэнара. В такие мгновения угрюмый царь оживал.
Мне очень нравились эти мгновения.
Бывало и по-другому, когда Сэнар по каким-то причинам покидал нас — чаще всего чтобы пополнить запасы печенья или принести еще пару кусочков пирога, или пирожков, или еще какой-то невероятной выпечки, что готовила царская кухарка, — и тишина тогда казалась благом.
— Знаете, если бы у меня был настолько общительный брат, я бы тоже молчаливой выросла, наверное, — поделилась я как-то с Ксэнаром своим бестактным наблюдением.
Он лишь кивнул, признавая справедливость моих слов.
Больше мы не говорили, наслаждаясь короткими мгновениями тишины.
Не отдавая себе отчета, я приходила к огню залечивать свои раны. И они затягивались. Не все и не сразу, но с каждым новым утром жить становилось чуточку проще.
Мне, но не Агнэ.
Ее никто по ночам чаем не отпаивал и разговорами не исцелял. Зато почти каждое утро, аккурат в самое страшное время, когда до обеда оставалось еще около часа, а девочка уже была голодная и злая, ее донимала Вастэ.
Девушка казалась мне очень милой. Такой дружелюбной и доброй. Очень искренней…
Не умела я разбираться в людях. Прожив почти восемнадцать лет в окружении равных Вастэ в лживости, я так и не научилась отличать фальшь от искренности. Просто предпочитала избегать всех этих придворных игр, за что платила преступной простодушностью в некоторых важных жизненных ситуациях. Агнэ оказалась куда проницательнее меня, она видела Вастэ насквозь. Уж царевну, несмотря на ее юный возраст, точно не удалось бы застать врасплох.
Меня удалось.
Я не ждала укола и ничего не заподозрила, когда Вастэ, дождавшись, пока Иви выйдет из комнаты, отозванный Нэшем, вытащила из своей вязаной сумки, лежавшей у ножки стула, маленький Ксэнарток.
Протянула его мне она с широкой улыбкой.
— Вот, держи. Это тебе небольшой подарок.
— Мне? — опешила я. Повода для подарка, даже для небольшого, я не могла припомнить.
— Да. — Она требовательно качнула Ксэнартком. — Ну же, бери. Не обижай меня отказом.
— Спасибо. — Отложив книгу, которую читала, я приняла подарок. Теперь на занятия Агнэ я всегда брала с собой что-нибудь почитать, потому что преподаватели царевны, стоило им только приметить, что я сижу без всякого дела, тут же желали пристроить меня к уроку. Чтобы царевне не было скучно.