Жена брата. Забрать своё

Голд Лена

Я в который раз за последний час ловлю себя на одной и той же мысли... Оказывается, очень боюсь потерять его. Потерять Рому...

Сажусь на стул прямо перед палатой, чувствуя, как проваливаюсь в темноту.

Прихожу в себя, слыша очень знакомые голоса. Тетя Марина... Это точно она.

— С ней же все хорошо? А малыш? Как он? — взволнованный тон бывшей свекрови заставляет сердце в груди сжаться от боли и воспоминаний.

Рома...

— Нет никакой причины так нервничать. Она просто разволновалась.

Ничего страшного... — отвечает какой-то мужчина. — Придет в себя скоро.

Мне хочется кричать. И я это делаю, но саму себя не слышу. Будто слова застревают в горле. Сдавливает ком.

— Ро-ма, — шепчу по слогам. Складывается такое впечатление, будто все вокруг замирает. Даже окружающие. Перестают дышать. Ни шороха, ни единого звука. — Ро-ом...

Господи. Как он? Что случилось? Почему все резко замолчали, перестали говорить? Или я снова отключилась?

Еле открываю глаза. Белый потолок, как резко включившийся яркий свет в абсолютной темноте, ослепляет. Зажмуриваюсь, снова открываю глаза.

— Рома, Рома... — Сережа нависает надо мной, повторяет имя Громова несколько раз. Передразнивает меня. А я так мечтаю ему пощечину влепить, но сил в себе не нахожу. — Там братец повторяет: «Алена, Алена...» Тут она: «Рома, Рома...» Доктор, их в одну палату надо. И желательно, чтобы кровати прямо рядом стояли. Смотрели друг на друга и шептали имена. Как сломанное радио, ей-богу...

— Ты замолчи и отойди в сторону, а? — Марина Эдуардовна чуть ли не отталкивает сына. Осматриваюсь по сторонам и только сейчас замечаю женщину в белом халате неподалеку от меня. Он рассматривает какие-то бумаги, исподлобья косясь в мою сторону. — Как ты, Аленушка?

Ее глаза наполнены слезами. От ее вида меня начинает трясти, вдоль позвоночника пробегает мороз. Почему она плачет? С Ромой явно что-то случилось...

— Рома... Где он?

Тетя Марина улыбается сквозь слезы, которые уже текут по ее щекам. Она сжимает мою ладонь, целует тыльную сторону.

— С ним все хорошо, Алена, — шепчет она осипшим голосом. — Сейчас ты встанешь — и мы пойдем к нему, хорошо? А то он там места себе не находит. Но ему надо лежать. Ранили его твари серьезно. ... — и снова всхлипывает.

Облегченно выдыхаю. Он в целости и сохранности. Слава тебе, Господи... Прикрываю на секунду глаза и мысленно ругаю себя. Почему я не позвала к себе Рому? Ну вот почему?! А ведь мне кажется, что все могло бы быть иначе...

— Ты уверена, что хочешь к нему? — Сережа издевательски выгибает бровь, когда я вместе с Мариной Эдуардовной покидаю палату. — Он как инвалид, Алена. Ну зачем тебе это надо? Вот я тут, прямо рядом с тобой. Такой крепкий... — говорит и сразу замолкает, получив от матери удар в живот локтем. Запрокинув голову назад, парень громко смеется.

Перегибает, конечно. Шутки у него свинские, но приятно

видеть его таким. Веселым, не ищущим конфликтов. Когда-то он казался мне последней скотиной. Однако теперь, когда он слушается брата и мать, не идет по головам, я почему-то считаю его немного другим. Затрудняюсь понять, для чего он так поступал. Если ради денег и карьеры... То он их получил. Мог бы просто свалить и жить своей жизнью. Кайфовать и не искать повода встретиться с родными. Но он ищет. И оставлять брата с матерью не хочет.

— Я никогда не нуждалась в тебе, — подкалываю в ответ. — Свинья ты, Сережа. Даже не знаю, как ты с девушкой жить будешь.

Темные глаза смотрят на меня с насмешкой. Складывается такое впечатление, будто он уже что-то спланировал. Или же натворил и упорно от меня скрывает. И это «что-то» очень серьезное и меня касающееся. Но я решаю не лезть в его жизнь. Пусть поступает, как хочет, и живет, с кем хочет. Лишь бы остался таким, какой он в данный момент.

— Заходи, будущая жена моего брата, — и снова эта кривая усмешка.

Он открывает дверь и жестом руки указывает внутрь. Я захожу и сразу же замираю. Забываю даже дышать, увидев Рому, лежащего на кровати с закрытыми глазами. Такого бессильного и беззащитного.

Машинально поворачиваюсь назад, посчитав, что тетя Марина позади и поддержит меня в такой трудный момент. Но ее нет. Я одна в палате Громова.

Заставляю себя делать шаг за шагом и остановиться у кровати. Опускаюсь на стул. Взяв Рому за руку, очень крепко сжимаю ее. Сердце невыносимо колет. Удушающий ком в горле будто увеличивается, не дает сглотнуть, дышать. Наклоняюсь к нему, целую в колючую щеку.

— Ты пришла, Мышка, — и это не вопрос. Насмешливый тихий голос, который вибрацией проходит по телу.

— Пришла, — киваю, усаживаясь обратно.

В помещении повисает пауза. Он смотрит без капли эмоций, я же желаю исчезнуть. Немедленно! Мои глаза наполняются слезами, и они вот-вот брызнут. Не хочу, чтобы он меня в таком виде увидел. Не хочу показывать, как испугалась. Испугалась потерять его...

— Не притворяйся, Алена, — насмешливо шепчет он. — Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. И считаю, что пора нам как-то перешагнуть то болото, которое я сам же создал. Из-за тупости. Прости, Мышка...

Прикрываю глаза, и слезы сразу же начинают течь по щекам тонкими струями. Рома сжимает мою руку своей, слегка улыбается, но в его глазах столько боли... И сожаления.

— Мы много времени потеряли. Ален, пожалуйста, — хрипло и еле слышно. — Оставим все в прошлом. Попробуем забыть. У нас скоро дочь будет. Я хочу, чтобы она в браке родилась. Ты же тоже этого хочешь, разве нет?

Рома пытается подняться, но я его останавливаю. Заглядываю в глаза умоляющим взглядом, и он падает обратно.