Жена чудовища
Шрифт:
Ведь мы каждый день рискуем быть изнасилованными или убитыми. И я даже не знала, что лучше.
И защиты ни у меня, ни у мамы не было. Хотя к ней иногда приходил штатный солдат, мужчина лет пятидесяти. Я знала, что мама его не любила, но пока она ему не отказывала, у нас была крыша над головой и еда.
— Господи, когда это кончится… — вздохнула мама, проводя ладонью по бледному лицу. Ей было всего тридцать пять, а выглядела на все сорок пять.
Мама родила меня в пятнадцать. Кто мой отец, я не знала. Но, поскольку мама ненавидела говорить
Мы благополучно вернулись домой, в нашу небольшую квартиру с кухней и одной комнатой. Бедно, но зато хоть немного безопасно.
— Керри, — мама позвала меня с кухни, — что сегодня будем готовить?
Я улыбнулась и подошла к зеркалу. В отражении на меня взглянула худая, бледная и, я бы даже сказала, бесцветная девушка. Мои темно-русые волосы были, как обычно, собраны в низкий хвост, а на теле висело голубое платье ниже колен. Карие глаза обрамляли короткие ресницы.
Как я к себе относилась? Никак.
Мне двадцать лет. А у меня нет образования. Я ничего не умею, кроме как готовить и убирать дом. Я никак не реализовалась в этом мире.
Я мечтала жить на Западе, где даже не догадываются, что в мире есть война.
— Керри? — мама вновь меня позвала, и я вздрогнула. Совсем увлеклась мечтами… Ведь только мечты и спасают от серости, от мрачности и страха.
В мечтах нет боли и страха.
— Суп? — выкрикнула я в ответ, уже зная, что кроме супа ничего не будет.
— Отлично! — выкрикнула мама, — Давно не готовили!
Я улыбнулась. Мне нравился мамин оптимизм и юмор.
Ведь суп мы ели вчера, позавчера и год назад. И через год тоже будем есть.
Я помыла руки, переделала хвост и пошла помогать маме. Мы отварили небольшой кусок курятины, чтобы бульон больше напоминал бульон, а не воду. Я обжарила лук и морковь. Нашла пару картошин. Как говорится, я тебя сварила из того, что было.
Мама погрустнела, когда увидела, что еда кончается. Значит, скоро придет Фил.
Я ненавидела, когда он приходил, и сотни раз уговаривала маму бросить эту воблу. Фил был высоким и худым, но я видела, что в его руках было много силы. Эти руки оставляли синяки на теле моей матери. И я никак не могла защитить ее.
Мы поели и пошли в нашу комнату, где стояло два стареньких дивана. Мама вязала, а я тихо распевалась. Так мы и проводили наши вечера.
— Пойду в душ, — сказала маме, когда почувствовала, что устала.
Мама подняла голову и улыбнулась мне.
Я быстро приняла душ, вытерлась полотенцем и накинула на плечи тонкий халат.
Сначала я ничего не заметила. Опять замечталась. Вошла в нашу комнату и тут же замерла.
Мама сидела на постели: бледная и дрожащая. И едва сдерживала слезы. А перед ней стоял Фил, обнаженный по пояс,
Он первый меня заметил. Обернулся. Внимательно осмотрел меня, а потом…
Потом на его некрасивом лице появилась похотливая ухмылка.
— Я хочу, — он кивнул на меня, — чтобы она смотрела. Смотрела на нас, пока я буду трахать ее мамочку.
2
Керри
Я замерла. И перевела взгляд на маму, которая тоже была шокирована. Он не мог это сказать. Не мог. Фил приходил сюда только ради мамы. Зачем ему я?
Я посмотрела в глаза мамы, которые заволокла боль. На мгновение она зажмурилась и встала. Медленно поднялась и посмотрела в глаза Филу. Смело и отчаянно. Ее всю трясло, а по бледным щекам катились прозрачные дорожки слез.
Я замерла. Мне было страшно. Очень страшно. Что сейчас будет? Неужели она даст согласие? Я этого не переживу. Я просто не смогу жить дальше после этого.
Я заметила, как мамины пальцы сжались в кулаки. Ей тоже было страшно. Только Фил продолжал самодовольно усмехаться.
— Ну? Поторопись, — Фил схватил мать за левую грудь и сжал ее, — Мой член ждать не привык…
Потом произошло то, чего я никак не могла предвидеть. Мама подняла руку и влепила ублюдку пощечину.
Фил тоже такого не ожидал. Он пошатнулся и прижал ладонь к лицу.
— Что ты… Ты… Да как ты… — бормотал он.
— Пошел вон из моего дома! — мама начала наступать на него, она вдруг быстро метнулась к тумбочке и схватила лампу, которой сразу же замахнулась на Фила. — Проваливай!
Фил опешил. А, возможно, даже испугался.
— Ты чего? Ошалела?
Я ждала, что скажет мама. Но она ждать не стала. Она не стала говорить. Коротких взмах и лампа соприкоснулась с головой Фила.
А через секунду мужчина рухнул прямо на задницу. Я вскрикнула. Прижала ладонь ко рту и прислонилась к стене.
Господи, она убила его?! Она убила его?! Боже, нет! Нет! теперь убьют нас! Я это точно знаю! Господи… в нашем мире нельзя поднимать даже голоса на мужчину, не то чтобы бить его…
— Мама… — прошептала я и хотела броситься к ней, но мама подняла ладонь вверх, останавливая меня.
— Не переживай. Он жив, — мама приблизилась к Филу, и легонько пнула его в бок. — Эй, поднимайся. Я знаю, что ты в сознании. Поднимайся и проваливай.
Господи, что она творит?!
Но мама оказалась права. Фил был в сознании. Мужчина громко застонал, поднимаясь и прижимая ладонь к голове.
— Ты за это заплатишь, — прошипел он, делая шаг к матери. Но мама вновь замахнулась на него. Сейчас она была смелой и воинственной. Я никогда ее такой не видела.
— Проваливай. Из. Моего. Дома, — мама грозно стала надвигаться на Фила, а потом предупреждающе ударила его в плечо. — И никогда больше не смей переступать порог моего дома. А иначе… Иначе я убью тебя!