Жена для чародея
Шрифт:
Медлин обречено спускалась по ступеням, а за спиной у нее раздавался визгливый голос Хэриетт:
– Интересно также было бы знать, что имел в виду этот наглец, говоря о помешанной?
– Не знаю, Хэриетт. Я не знаю.
– Она приложила холодную ладонь к пылающему лбу, пытаясь сосредоточиться.
– Может быть, этот странный человечек просто пошутил или старался нас напугать, чтобы мы поскорее уехали.
– Ты совершила большую ошибку, приехав сюда.
– Хэриетт, словно клещами, впилась пальцами в плечо Медлин.
– Я думаю, тебе следует бежать, пока еще есть
– Бросив взгляд через плечо на мрачную громаду замка, Хэриетт содрогнулась.
– Никто не станет тебя винить, если ты уедешь прямо сейчас.
Никто? Медлин показалось, что миниатюра, висевшая у нее на груди, вдруг разом потяжелела. Воспоминание об одиноком юноше, запечатленном на этом овальном куске слоновой кости, укрепило ее дух.
Она освободилась от цепкой хватки Хэриетт.
– Неужели ты думаешь, что меня может обратить в бегство старый слуга, который просто… чрезмерно усерден? Я уверена, что, когда вернется мистер Сентледж, он отчитает его за неучтивое поведение.
– А что ты собираешься делать до той поры? Сидеть на лестнице?
– Да, если придется.
Хэриетт пронзила ее убийственным взглядом. Они все еще спорили, когда снизу раздались топот и крик.
Роберт, со сбившимся набок париком, взбегал наверх по каменным ступеням, возбужденно размахивая шляпой.
– Мадам, к замку приближается всадник! Наверное, это ваш муж.
Медлин насторожилась - до ее слуха действительно донесся стук копыт. С верха лестницы, как с дозорной вышки, она явственно видела силуэт всадника, полным галопом несущегося к замку Ледж.
Это не мог быть никто, кроме Анатоля. Когда Медлин взглянула на Хэриетт, на губах ее играла торжествующая улыбка.
– Анатоль возвращается! Хетти, сейчас ты увидишь - все будет хорошо.
Не дожидаясь ответа кузины, она с радостным нетерпением снова устремила взгляд на дорогу. Но по мере того, как всадник приближался, ее улыбка увядала.
Этот крупный и могучий незнакомец совсем не был похож на ее Анатоля, гораздо более он походил на одного из тех разбойников, о которых с таким ужасом говорила Хэриетт. Облаченный в черное - от шляпы до высоких сапог, - он сидел верхом на черном, как ночь, жеребце. Длинные темные волосы развевались по ветру точно так же, как буйная грива его скакуна.
– Боже милосердный, - услышала Медлин сдавленный возглас Хэриетт.
– Только не говори мне, что этот грубый верзила твой…
– Нет!
– Рука Медлин метнулась к миниатюре и сжала ее, как если бы то был священный талисман, ограждающий от злых сил.
– Разумеется, нет!
Однако по мере того как всадник приближался, ее все сильнее охватывало дурное предчувствие. Она вдруг ощутила непреодолимое желание спрятаться в карете.
Но было уже поздно. Всадник ворвался во двор, и слуги Медлин в страхе отшатнулись, словно земля перед ними вдруг разверзлась, явив взору пучину ада.
Всадник осадил лошадь перед лестницей.
– Где она?
– громовым голосом, полным яростного нетерпения, вскричал он.
– Черт побери, где моя жена?
Голос смуглого незнакомца насмешливым эхом заметался меж неприступных
Сердце Медлин замерло, а пальцы с такой неистовой силой сжали миниатюру, что хрупкая слоновая кость едва не треснула.
– Нет!
– выдохнула она, но в этом слове прозвучало не отрицание, а скорее мольба. Она перехватила недоверчивый взгляд Хэриетт и воскликнула: - Нет, говорю тебе, это не он! Не Анатоль!
– Медлин сама слышала, какое отчаяние звучит в ее голосе.
– Это какая-то ошибка, ужасная ошибка… - повторила она еле слышно.
– Ошибка… или дурной сон.
Когда незнакомец спешился, Медлин взглянула, на портрет, одновременно и надеясь и страшась найти сходство между этим апокалиптическим всадником и Анатолем, являвшимся ей в мечтах. Никакого сходства она не находила. В мужчине, стоявшем у подножия лестницы, не было и следа той печальной нежности, которой были полны глаза юноши, изображенного на миниатюре.
Его поступь принадлежала не поэту, а воину, в каждом движении угадывалась властная натура, привыкшая повелевать и не терпящая неповиновения. Неизвестно откуда появились грумы и конюхи, ни один из которых не вышел к лошадям Медлин. Угодливо кланяясь, они приняли у хозяина норовистого жеребца. С ног до головы одетый в черное мужчина с небрежной грацией пересек двор. По его виду можно было с уверенностью сказать, что все вокруг принадлежит ему.
У Медлин упало сердце. Даже Роберт казался испуганным. Но все же он, хотя и с явной опаской, приблизился к незнакомцу и указал ему на верхнюю площадку лестницы, где стояли дамы.
Тот поднял голову, и Медлин отшатнулась. Отрицать очевидное было бессмысленно. Сколь бы чудовищным это ни казалось, но темноволосый мужчина не мог быть никем иным, кроме Анатоля Сентледжа.
Ее муж! Миниатюра выскользнула из внезапно ослабевших пальцев Медлин и повисла на ленте. Но горькое разочарование, охватившее все ее существо, сменилось новым чувством, когда Анатоль начал подниматься по ступеням. Она ощутила настоящий ужас.
– Хэриетт!… - пробормотала она, ища рукой руку кузины.
Хэриетт тоже побледнела от волнения, но все же не преминула заметить:
– Я же говорила тебе, что нам надо бежать отсюда. Если этот человек не твой муж, то лучшее, что ты могла бы сделать, - достать пистолет и выстрелить в него. По-моему, этот дикарь способен изнасиловать тебя прямо на лестнице.
– Если это мой муж, - хрипло прошептала в ответ Медлин, - то ему нет нужды брать меня силой. Я принадлежу ему по праву.
– Одной этой мысли было достаточно, чтобы у нее задрожали колени.
Анатоль преодолел последнюю ступеньку и остановился. Вблизи у него оказался еще более устрашающий вид - темные, рассыпанные по плечам волосы, густые нахмуренные брови, сверкающие глаза, ястребиный нос и высокие, резко очерченные скулы придавали ему удивительное сходство с кельтским воином. Если земля Корнуолла и могла смириться с присутствием человека, то именно такого человека - сурового и угрюмого, как она сама. Широкий лоб Анатоля пересекал бледный, идущий наискосок шрам.
Он окинул обеих женщин пронзительным взглядом.