Жена для Чудовища
Шрифт:
Страшно.
Бояться уже поздно, — сказал в памяти голос Ливая.
Россыпь аккордов наполнила комнату. Звук совсем не такой впечатляющий, как на моём рояле с облупившимся белым лаком. Я превращала тоску в музыку, выпускала из подсознания то, что не складывалось в слова. Поначалу пальцы чуть не скрипели, но понемногу движения обретали плавность и изящество.
Красиво, — сказал бы Ливай.
Я всегда шутила над тем вампирским фильмом, где героиня видела нужный образ, когда рисковала жизнью. Сейчас я готова
Пальцы сами выбрали мотив. Я беззвучно шептала слова песни, потому что не смогла бы выдавить из себя звук. Сейчас музыка говорила за меня. Как и всегда.
Каждую ночь в моих снах я вижу тебя, я чувствую тебя… Далеко за пределами расстояния и пространства между нами. Ты приходишь, чтобы показать, что ты продолжаешь…
Меня трясло, но кисти уверенно зажимали клавиши. Один из моих первых учителей говорил, что нужно играть так, словно твои руки тебе не принадлежат. И даже если кто-то больно хлопнет по спине, пальцы не заметят этого, и мелодия не прервётся.
Близко, далеко, где бы ты ни был, я верю, что твоё сердце продолжает биться. Ещё раз ты откроешь дверь, и ты здесь, в моём сердце. Оно застучит всё сильнее и сильнее.
Я звала его в мыслях. Рвалась к нему. Будто знала Ливая задолго до своего рождения, а встретив больше не хотела отпускать. Готова сделать что угодно лишь бы вернуться к нему. Всё не может закончиться так. Я… верю, что всё будет хорошо!
Хоть мой инструмент не соперничал с роялем, мне удалось сделать музыку глубже. Вскинув голову, я перестала растягивать аккорды. Тот же мотив игрался теперь градом быстрых нажатий. Я отпускала свою боль и чувствовала, как слабеет тугой комок, мешающий дышать.
Сейчас я спасала из тьмы саму себя. Я должна быть сильной. Должна справиться со всем этим. Смогу. Я не перестану пытаться и обязательно найду выход.
Сжав зубы, я ударила по клавишам громче, распаляя решительность. Я больше не боюсь. Знаю, что моё сердце продолжит биться. Ливай хочет держать меня подальше от проблем, а я хочу быть рядом с ним, мы останемся такими навсегда. Он будет в моём сердце, и оно станет биться всё сильнее и сильнее.
Эпилог я играла со спокойной улыбкой на лице. Немного подурачилась, скрестив запястье и сыграв перебор выше правой руки, а после завершила двумя долгими, на низких и высоких октавах.
Давящая тяжесть воздуха стала ощутимо легче. Я только сейчас начала замечать, как красиво ложатся лучи уходящего солнца на рыжие обои с «советскими мотивами», как поскрипывают качающиеся за окном деревья, тикают часы на кухне. Мне по-прежнему не хватало тёплых ладоней, лежащих на моих плечах, но зато я слышала его голос.
Этот мир не должен забрать и твой свет тоже.
Не должен. Потому что он — для тебя.
— Цветочек… — хрипло выдохнул Армандо. — Ты обманщица. Сказала магии тут нет, но…
— Это точно магия! — поддержал Йоргес.
Проклятье. Я уже и забыла, что они не привыкли к такому. Нужно аккуратнее.
— Простите, — я потёрла шею. — Что-то
— Мы найдём способ вернуться, — Армандо подошёл и сел передо мной на колени. — Даю слово, Цветочек.
~ *** ~
По традиции, музакальный блог (от 9.03.2022), который я сейчас сделаю ^_^
Глава 47
После этого обещания, Армандо почти не спал. Мы дважды прогулялись до уже знакомой церкви. Служитель задумчиво хмурился, немного насторожился, когда я предложила войти внутрь. Йоргес заходить отказался, ему сильно не понравился запах, а Армандо заинтересовался. Мы даже немного постояли перед алтарём, наблюдая за ленивым танцем свечей.
Хорошо тут, тихо.
— Не знаю, почему не выходит, — сказал тогда Армандо. — Я чувствую тут свет. Не такой, как у нас, но похоже. Будто… Знаешь, может пацан прав? И того мира больше нет?
— Сказать в чём основа религии в моём мире? — я поправила платок, скрывающий волосы. — Нужно верить в то, чего, может быть, и нет. Но это не важно. Здесь учишься прислушиваться к хорошему, любить не за что-то, а вопреки всему, потому что такая любовь может исцелить. Во многом самовнушение, конечно, но если работает, то какая разница?
— Любить, — повторил Армандо и огляделся. — Интересно. Наша церковь, да и сам Орден устроены немного иначе. Возможность использовать свет тоже связана с любовью, эмоциями. Служителю нельзя сомневаться в своей вере, потому что тогда он его лишится. Может поэтому у меня не получается вернуться? Я потерял веру и лишился света?
— Чем тебе помочь? — взяла его за руку, не зная, что ещё сделать. Армандо пожал мои пальцы в ответ.
— Ты и так помогаешь. Твоя музыка волшебна, но я… Не знаю, что сказать. Вдруг мой свет изначально был слишком слаб? Всё же никто подобным не занимался, насколько я знаю, а Алана Мать Тьмы. Не знаю, сможет ли простой служитель провернуть что-то подобное.
— Ты сказал, что вам нельзя сомневаться, — я дёрнула его руку. — А сейчас что делаешь?
Армандо улыбнулся. Искренне. Всё же у него очень красивая улыбка.
— Ты права. Пожалуй, пора признать, что я слишком привязан к Ливаю. Как ты нужна ему, чтобы вытащить из тьмы, так и он нужен мне, чтобы перестать сомневаться. Я привык, что Ливай всегда рядом. Что выбирается, даже если на вылазку с нами едет кто-то из гарема, ты не представляешь, насколько ужасны бывают эти женщины. Сгинуть в пожирателе кажется отличной перспективой, чем возвращаться к ней… Поэтому я особенно рад, что он нашёл тебя.
— Счастливая случайность?
— Может и нет, — Армандо лукаво улыбнулся. — Или наоборот, явное влияние света. Я думал над твоими словами, что заброшенки — источник тьмы. Во многом соглашусь, но не в отношении тебя. У нас привыкли, что заброшенки только забирают, забирают и забирают, а первое, что отдают, — дитя, которому суждено стать стражем и продолжить эту бесконечную войну.
— А я дала вам музыку? — я усмехнулась. — Зак назвал меня неправильной и больной.
— Больной у нас Зак, — фыркнул служитель. — Душевно. Ладно, идём. На нас уже косо смотрят.