Жена для Петрушкина

У меня есть жена. И у Сереги есть жена. А у Петрушкина жены нет. Когда мы садимся перед телевизором пить пиво и жаловаться на судьбу, Петрушкин всегда злорадно смеется над нами и говорит: «Не-е-ет, нет-нет-нет, ни в коем случае! Я еще не сошел с ума!» Он думает, что чтобы жениться, нужно сначала сойти с ума. Наивный, ему и невдомек, что дело обстоит как раз наоборот: чтобы сойти с ума, нужно жениться. Мы с Серегой не обижаемся на Петрушкина, но втайне всегда надеемся, что однажды и он попадется на крючок. И тогда-то уж мы посмеемся над ним.

На

самом деле каждый из нас прекрасно знает, что ничего плохого в женитьбе нет. Конечно, придется идти на некоторые жертвы — нельзя будет, например, просто взять пару-тройку бутылочек пивка и уйти в гости к другу. На неделю. Пока у обоих деньги не кончатся. Женатый же человек должен сперва отчитаться перед женой, куда он идет, зачем, с какой целью взял пиво, а потом поклясться на могилах дедов, что вернется не позднее десяти вечера.

Тем не менее, Петрушкина нам немного жаль. Человек, не познавший прелестей женатой жизни! Что он может знать о жизни вообще, этот человек! И что он может знать о счастье! Иногда, специально, чтобы позлить Петрушкина, мы с Серегой перебрасываемся подобными фразами.

— Нет-нет, и не пытайся мне противоречить, — говорит Серега. — Я давно уже это понял, и все обдумал на много раз. Человек, ни разу не женившийся, не может, не способен понять, что такое счастье!

Я уверяю его, что и не собирался ему противоречить, так как уже давно и прочно пришел к такому же выводу. Серега кивает, отхлебывает еще пива и продолжает:

— Только закоренелый, матерый муж способен прочувствовать до конца, как хорошо жить! И я повторяю (не спорь, прошу тебя!) — жизнь женатого человека прекрасна и восхитительна!

— Чего же хорошего! — удивляется Петрушкин. — Ни выпить, ни закусить, ни подругу в гости привести!

Серега, не оборачиваясь, показывает мне на Петрушкина и разводит руками. Я поджимаю губы и сочувственно киваю. Тогда Петрушкин злится и краснеет.

— Да ну вас! Придурки. Я пошел в Думу, — и уходит в Государственную Думу. Это он так свой туалет называет.

— Не понимает, — тихо вздыхает Серега. — Лёша! Человек не по-ни-ма-ет! Лёша! Лёша! Мы обязаны с тобой помочь человеку понять, осознать, прочувствовать, наконец, все прелести семейной жизни!

Я делаю вид, что загораюсь энтузиазмом, и начинаю судорожно кивать головой и убеждать Серегу, что именно это и хотел ему только что предложить.

— А что для этого нужно? — спрашивает Серега тоном экзаменатора.

— Да, что для этого нужно? — переспрашиваю я.

Серега поднимает вверх указательный палец, чтобы придать важность своей мысли, и торжественно изрекает:

— Жена!

— Ее-то у Петрушкина и нет.

— Значит, нужно сделать что? — опять спрашивает Серега.

— Найти жену Петрушкину, — делаю я предположение.

Серега снисходительно улыбается и качает головой.

— Нет! Нужно сделать так, чтобы он сам ее нашел!

— Жестоко. Но необходимо.

— Верно, — соглашается Серега. — Мера вынужденная, но бесспорно,

только так и можно поспособствовать личностному росту нашего общего друга.

— И как нам это сделать?

— Ну, мы должны подойти к вопросу очень тщательно. Во-первых, согласись, поспешность и необдуманность действий никак не могут способствовать успеху предприятия, не так ли?

Я согласился. Спешить в таком деле нельзя.

— Значит, нужно что? Нужно отобрать кандидатуры… Ты загибай пока пальцы, а я буду перечислять. Значит, отобрать кандидатуры. Всех их рассмотреть. К этому вопросу надо подойти особенно тщательно. Нельзя допустить, чтобы Петрушкин познакомился чёрте-с-кем. Петрушкина, конечно, нельзя назвать утонченной личностью, но человек он все же неплохой и подкладывать ему свинью мы не имеем морального права. Затем (ты загибаешь пальцы, Лёха?) мы сделаем так, чтобы Петрушкин с отобранной кандидатурой встретился. Случайно, заметь, встретился. Это должна быть искра, это должна быть молния, эта встреча должна поразить Петрушкина до глубины совести, это должно быть озарение, как выборы президента — бац, и все. И выбрал. И чтобы навсегда, как в Белоруссии. Петрушкин не должен уйти с этой встречи с пустотой в сердце. Там должна навсегда поселиться любовь.

— К кандидатуре, — уточняю я.

— Разумеется, — кивает Серега. — Любви к самому себе придется потесниться в сердце Петрушкина. Ну и наконец что?

— Что?

— Свадьба.

— Свадьба, да. Точно.

— Но тут мы ничего планировать не будем.

— Согласен. Даже Петрушкин способен спланировать собственную свадьбу.

— Вряд ли, — мотает головой Серега. — Но вот в способностях кандидатуры я не сомневаюсь. Надо только свести их вместе, и свадьба неизбежна.

В это время появляется облегчившийся Петрушкин.

— Чего вы тут трындите?

— Обсуждаем внешнюю политику республики Бангладеш, Петрушкин.

— А! Так вы тоже ею недовольны? — восклицает Петрушкин. — Вот уж не думал, что вы интересуетесь такими вещами. Как считаете…

— Отстань, Петрушкин, — морщится Серега. — Не о том думаешь. Тебе надо думать о женщинах, а ты тратишь свою бесценную молодость на всякую чепуху.

Он наливает Петрушкину пива в стакан, и Петрушкин покорно пьет и делает вид, что думает о женщинах.

Когда мы уходим от Петрушкина, Серега кладет мне руку на плечо.

— Друг мой!

Серега всегда берет высокопарный и выспренний тон, когда он сильно пьян. Один из его пра-пра-дедушек был английским лордом, и когда Серега напивается, то в нем просыпается голос крови, и тогда вся шелуха воспитания с него осыпается напрочь, и Серега становится вылитый лорд.

— Друг мой, — говорит Серега. — Ты со мной?

Я подтверждаю эту его догадку.

— Мы поможем нашему другу Петрушкину?

— Бесспорно, — соглашаюсь я.

— Тогда я поговорю со своей женой. У нее наверняка найдется подруга, которую необходимо срочно выдать замуж.