Жена для злого Санты

Вайс Лора

Но не время отвлекаться на славные воспоминания. Лизе очень хотелось верить, что есть кто-нибудь в этом мире, кто способен ей помочь вернуться в свой родной. Не все же такие мутные и отмороженные, как Его Мерзейшество. Должны же быть порядочные создания! Правда, чтобы это выяснить, нужно выбраться из этих мрачных казематов. И единственный способ – наведаться в кухню, где есть таинственная дверь.

Пленница переоделась во все теплое, засунула в карман безрукавки коробочку с орешками в карамели и осторожно вышла из комнаты. В окна светила яркая луна, как всегда где-то под потолком жалобно подвывал сквозняк.

Лиза осмотрелась, успела испугаться собственной же тени, после чего направилась в сторону лестницы. Пока спускалась вниз, то и дело прислушивалась, но потом осмелела и уже довольно спокойным шагом проследовала до кухни.

Генри в этот момент лежал на кровати в своей спальне, слева от него покоился носок в полоску, на который хозяин дворца поглядывал с искренней грустью в глазах.

– Чего приуныли, Ваше Злейшество? – в кресле напротив возник Горг.

– Я тебя звал? – в голосе зазвучало раздражение, а глаза вспыхнули ярко-голубым светом.

– Вообще-то, да.

– А, – сразу осекся, – верно. Что там со священником?

– Будет вам священник, завтра мои ребята притащат. Вы решили, что с ним сделаете после?

– Да. Планы немного изменились. Ты его отпустишь. Пусть возвращается во Вьюжную долину, надо чтобы по долине разлетелась столь благая весть, – и ехидно ухмыльнулся. – Представляю реакцию Клауса. У братца однозначно очко взыграет.

– А не торопитесь? Он ведь тогда попробует забрать ее.

– Не заберет. Снежная долина принадлежит мне. И стоит ему хоть шаг сделать на моей земле, я об этом узнаю.

– Ну, он может и по воздуху.

– Скажи еще, в трубу залезет.

На что Горг пожал плечами:

– При всей моей нелюбви к Олькен, да страдать ей веки вечные, Лизавет все же милое создание. И на мать совсем не похожа.

– Это лишь так кажется. Ты видел, что эта стерва вытворяла во время ужина? – покосился на свои оттоптанные ноги.

– И в деле своем она хороша, – усмехнулся, ибо в шалостях лепрекон знал толк.

А Генри вдруг представил, с каким упоением будет наказывать мерзавку в первую брачную ночь. Ох, и не поздоровится дочурке Олькен. Притом замечтался настолько, что рука сама собой потянулась к носку. Опомнился, когда Горг покашлял, дабы обратить на себя внимание.

– Ты все еще здесь? – зыркнул на него недобро.

– Уже нет, – и тотчас испарился.

Хозяин же дворца прикрыл глаза, снова представил себе, как будет терзать юное тело и, черт побери, его унесло с земли. И пока Генри пребывал в состоянии легкого экстаза, наслаждаясь фантазиями «жуткой» расправы над пленницей, эта самая пленница пробралась в кухню.

И только стоило войти в святая святых Гурчика, как сразу вспомнила слова смотрителя, ибо глазам предстала картина то ли просто ужасная, то ли тошнотворно ужасная. На большом разделочном столе творилось такое! Такое! Уж лучше лицезреть акт каннибализма, честное слово!

На столе были Гурчик и Клара, и овощи, и взбитые сливки и даже компот. Лиза еще никогда ни в одном видео постыдного содержания подобного не видела, а пересмотрела она много чего, чисто из праздного любопытства, конечно же. И, кажется, теперь сия вакханалия будет еще много лет сниться ей в самых страшных кошмарах. Утешало одно, двое были яростно заняты друг другом, потому, когда Лиза

пришла-таки в себя, смогла незаметно пробраться к двери. Осторожно сняла массивный засов, и дверь немедленно открылась из-за сильного сквозняка, девушка еле удержала ее.

В помещении, где она оказалась, было очень свежо, но хотя бы светло. Вскоре набрела Лиза на очередные двери с табличкой, где корявым почерком значилось «Жми сюда, бей сюда» и стрелки, куда жать, куда бить. Лиза выполнила все по инструкции, нажала на рычаг в стене, ногой ударила по правой створе. И надо же, створы разъехались в стороны. Да это лифт! Теперь сомнений не осталось, это действительно выход. Девушка боязливо ступила на покачивающийся пол кабины, что представляла собой железный каркас, оббитый фанерой. Но кнопок здесь, как в многоэтажках не имелось, лишь нечто напоминающее корабельный штурвал. Видимо, тут самообслуживание. Лиза взялась за штурвал и осторожно повернула, а кабина тотчас пришла в движение. Что ж, крутить пришлось долго, сил на это потребовалось прилично, потому, когда кабина со скрипом бухнулась на твердую поверхность, пленница уже не чувствовала рук, а на ладонях появились мозоли, да и вспотела так, будто пробежала марафон.

Очутилась беглянка в пещере, обледенелые стены коей мерцали в свете факелов. Сквозняк здесь завывал жуткий, отчего в лицо несло снежной пылью. Но это же свобода! Наконец-то! И про усталость Лиза мигом позабыла, понеслась вперед. Каково же было удивление, смешанное с восхищением, когда вышла на поляну, окруженную пушистыми снежными елями и соснами. Затем обернулась назад. Пещера была высечена в скале, на вершине которой остался жуткий дворец с жутким Генрихом внутри.

– Накоси-выкуси, – прошептала Лиза.

Вот пусть теперь морозит своих верноподданных! Не для Его Противности ее матушка растила.

От поляны куда-то вглубь уходила вытоптанная тропка, по обе стороны от которой возвышались фонарные столбы, красивые такие, кованые, а за стеклом горели толстенные свечи. От подобной красоты у Лизы внутри все подпрыгивало. Сколько раз во снах она бродила средь заснеженных деревьев и вот ведь, сбылись эти сны.

Но нельзя отвлекаться! Генри может очухаться в любую секунду, если уже не очухался.

Тропинка вывела к деревне. Что характерно, лепреконов, ибо домики были маленькие, заборчики низенькие, калиточки крохотные, как и все, что покоилось во двориках этих славных мини-хозяйств. А главное, у каждого за забором росла ель. Фонарные столбы хоть и слабо, но освещали деревню, тогда как в окнах домов света не было, и неудивительно, на дворе как-никак глубокая ночь. Лиза шла по широкой дороге, под ногами приятно хрустел рассыпчатый снег, в небе мерцали мириады звезд. Но скоро начало подмораживать. Мороз неприятно пощипывал покусывал лицо, пальцы на ногах стремительно теряли чувствительность. Н-да, тут валенки бы, шубу, а то жилет и угги как-то слишком по-городскому. Да и мыслишки уже закрадывались недобрые, как бы ни пришлось топать обратно, под крыло Его Дерзейшества, падать в ножки, которые так старательно топтала во время танца. Ой-ёй, он ведь и наказать может! Как поцелует опять своими ледяными губищами. И бедняжку тотчас передернуло. Но если она не найдет себе какого-нибудь пристанища, замерзнет не частично, а полностью.