Жена колониста
Шрифт:
— Луиза?
Ее дыхание прервалось, и она потянулась назад, запустив пальцы в его волосы. Она дернула только один раз. Но дернула сильно. То ли от разочарования, то ли от умиления, не важно, хоть это и было умно. — Ты сводишь меня с ума, Адам Эллиот.
— Как и вы меня, миссис Эллиот.
— Это безумие. Прошло всего четыре дня.
— Представь, какими мы будем через четыре года.
— Ты действительно думаешь, что мы продержимся так долго?
— Да. Он прильнул к ней в тишине сада, целуя ее шею, пока ее дыхание не успокоилось, и она снова прижалась к нему. — Возвращаясь к твоему вопросу,
— Ты и твое «раньше». Ее рука медленно соскользнула с его волос и прижалась к руке, обхватившей ее за талию. Пока они были на нем, все было хорошо.
— Есть «до» твоего приезда и «после». «До» не считается.
— Не считается, — твердо сказала она. Я согласна. Но ты же понимаешь, что я жестоко отомщу тебе и твоему мужскому достоинству, если ты еще раз вытворишь что — нибудь подобное.
Его живот напрягся, а член в штанах затвердел. Это было немного неправильно, но очень сексуально, когда она угрожала ему кастрацией, никак не меньше. Она могла быть такой жестокой, его жена. Адам потерся носом о ее шею. Боги, как же хорошо она пахла. Опять тот лимонный, цитрусовый аромат. — Люблю честность, принцесса.
Таким тихим голосом, что он казался потерянным, она сказала: «Честность важна.»
— Верно.
С минуту она молчала. Затем она открыла рот и сделала его очень счастливым человеком. — Как и примирительный секс.
— Очень.
— Я подумала, что ты согласишься. Твой член толкает меня в спину.
— Ну…
— К счастью, он мне нравится.
— Ты запутаешь его, сначала угрожаешь, а затем хвалишь, и все это в течение минуты. Он провел ладонью по ее прекрасной маленькой груди сквозь рубашку. Его жена подняла ставку, скользнув рукой вниз, чтобы обхватить его пах, она начала поглаживать его тыльной стороной ладони сквозь толстую ткань джинс. Ему нравилось, как она была самоуверенна, когда дело доходило до этого между ними. Это действовала на него, как ничто другое. Она действовала на него.
— Не похоже, чтобы он волновался, — сказала она.
Он хмыкнул, сунув ей в руку упомянутый прибор. — Хм.
— Домой?
— В воду.
— Что? Здесь? Кто — нибудь может увидеть.
— Я знаю. Он потянул ее за сосок, и у нее перехватило дыхание. — Твои соски затвердели. Возбуждает тебя, не так ли? Что кто — нибудь может увидеть нас.
— Нет. Если ты вспомнишь наш предыдущий разговор о личной жизни, Адам.
— Тссс. Нам это нужно. Ее поспешное отрицание не убедило его, но он оставил это при себе. Он начал с аккуратной линии пуговиц, спускающихся вниз по ее рубашке. — Вокруг никого нет. Здесь нет никакой охраны или чего — то еще. Никто не узнает, кроме тебя и меня. И каждый раз, когда ты будешь спускаться сюда, ты будешь вспоминать…
— Адам…
— И будешь думать обо мне.
— Эгоист.
— Расчётливый. Он стянул рубашку с ее плеч, но тот зацепился за что — то. Ремень. С этим препятствием можно было справиться достаточно легко. — Ты там долго возишься. И нет, я не против, чтобы ты долго возился, так что не смотри на меня так. Мне просто нравится мысль о том, чтобы время от времени быть у тебя на уме.
— Ты определенно не выходишь у меня из головы.
— Хорошо. Штаны были ей велики, так что он скользнул
— Заткнись, — сказала она, но он услышал улыбку в ее голосе.
— Ты можешь говорить.
Ее рука сжала его член. Неприлично ругаясь, он убрал ее руку, прежде чем опозорился бы. Он сплел их руки вместе на ее голом животе, в то время как другой рукой он исследовал ее, скользя двумя пальцами по гладким складкам ее киски. Она была такой красивой и сексуальной. Он прошелся туда и обратно, убеждаясь, что полностью завладел ее вниманием.
— Мой супружеский долг — помогать.
— Правда? Ее подбородок опустился на грудь, голова склонилась вперед. — Быстрее, Адам.
Он неодобрительно хмыкнул. — Будет лучше, если ты подождешь.
— Ты должен мне.
— Это так. Справедливо.
Он нацелился на ее клитор, потирая обе стороны, массируя твердую бусинку. Запах ее возбуждения тяжело повис в воздухе, подстегивая его. Луиза крепче сжала его руку, и долгий, низкий стон сорвался с ее губ.
Это был самый сладкий звук во Вселенной.
— Не надо так шуметь, принцесса, — прошептал он ей на ухо. Отчасти потому, что это была правда, но больше для удовольствия. — Тссс.
Ее ягодицы дернулись под его рукой, что было красноречиво.
Он нежно, быстро надавил на ее клитор, и она кончила. Самое горячее, что он когда — либо видел. Ее киска задрожала под его ладонью. Со сдавленным криком все ее тело содрогнулось, напряглось, а затем обмякло в его объятиях. Заставить Луизу кончить было чудесно.
Ее дыхание было прерывистым, а затылок влажным от соленого пота. Сопротивляться невозможно — да и зачем ему это? Она извивалась, когда он лизал ее, терся задом о его твердый член. Эта женщина — что она сделала с ним. Мышцы его живота напряглись от желания.
— Все в порядке? — спросил он, медленно убирая руку с ее брюк, осторожно, чтобы убедиться, что ее ноги будут держать ее.
— Все прекрасно, — вздохнула она.
— Хм. Адам тщательно облизал пальцы, и уголок ее рта расплылся в кривой усмешке. — Ты вкуснее, чем еда у Хали.
— Высокая оценка.
— Правда, — сказал он.
Она смотрела на лагуну, ее темные глаза были полны тайны. — Мы действительно собираемся это сделать?
— Да. Он не сказал «пожалуйста». Показаться с сильной стороны может быть важно во время переговоров.
Ее плечи поднялись, когда она глубоко вздохнула. — Я никогда не купалась нагишом. Лучше бы ты был прав насчет этих камер.
— Я прав. Никто, кроме меня, не увидит твою голую задницу.
— Она большая. А грудь у меня маленькая.
— Ты ошибаешься. Очень сильно. Он покачал головой и начал расстегивать пряжку ремня, потом ширинку. — Снимай свою одежду.
Но она колебалась, оставаясь на коленях. — Сначала это.
Прохладные руки скользнули по его животу, пальцы юркнули под пояс боксеров. Возбуждение почти лишило его сил. Темные глаза откровенно смотрели на него. Когда она облизнула губы, он чуть не проглотил язык.